Такая короткая вечность. Импровизация на библейские темы - стр. 21
Для посетителей музея – это всего лишь далекое прошлое одной из планет, а для нас – история, до сих пор полная загадок.
Глава четвертая
Потоп: перезагрузка
День выдался душным. Ветер, который приносил прохладу с поверхности великой реки, стих еще ночью. В комнате надсадно жужжали мухи, и не было сил, чтобы подняться с постели и выгнать их прочь за проем окна.
Младший помощник писца лежал на смятой, пропахшей потом подстилке и ждал, когда бог Эа смилостивится над ним и заберет в свое подземное царство. Башня зиккурата, чьи очертания просматривались в знойном мареве, казалась слегка колеблющейся, и сколько бы помощник писца ни щурил глаза, все равно легкая дымка не давала как следует разглядеть покрытое голубой глазурью святилище бога Мардука, расположенное на верхнем ярусе.
Вавилон ему был не по душе. Когда 27 лун назад пришлось поселиться в этом огромном городе, расчерченном на правильные квадраты улиц, он специально выбрал себе жилище около ворот богини Иштар, откуда однажды пришел сюда и откуда так же однажды мечтал выбраться к устью великой реки, где стоял дом, в котором он родился.
Сегодня он понял, что живым покинуть этот город ему уже не удастся. Врачи оказались бессильны, да и заклинатели, сжигавшие шкуру молодого козленка на жаровне, поставленной у изголовья, ушли, покачивая головой, не забыв, правда, прихватить положенную за свои заклинания плату.
Вчера он закончил наносить на глиняную табличку последние знаки, повествующие о потопе, и теперь надо было только поставить свою подпись. Помощник писца с трудом поднялся и, держась за стены, вышел во внутренний двор. Солнечный жар показался ему таким оглушающим, каким он не ощущал его никогда ранее. Согнувшись в три погибели, он добрел до навеса, где лежали инструменты и таблички, приготовленные к обжигу.
Почти уже не воспринимая окружающий мир благодаря только выработанной годами привычке, он начертал в самом низу: «Рука Ку-Аййи, младшего помощника писца, 18-й год правления Аммицадуки».
Правитель Вавилона, могущественный Аммицадуки, так никогда и не узнал, что его имя было последним, которое успел нанести на глиняную табличку человек, называвший себя Ку-Аййи. Не знал он также, что вот так, вдвоем, им предстоит войти в историю, подтвердив подлинностью своего существования один из первых письменных рассказов о Всемирном потопе.
На табличках, найденных при раскопках Вавилона, описывалось, как боги решили уничтожить раздражавшее их человечество, как они приготовили потоп и только одному человеку сообщили об этом, посоветовав построить лодку, чтобы спасти тех, на кого они укажут.
А когда все было выполнено, началось:
«Колесницей богов ураган несется, // Мчится вперед, убивает, молотит. // … // Разум страны, как горшок, расколот. // Поднялись воды, и потоп вышел. // Его мощь прошла по людям, как битва. // Один не может увидеть другого, // Узнать друг друга в уничтоженье. // Как дикий бык, потоп бушует, // Как ревущий осел, завывает ветер…»[1]
С течением времени выяснилось, что почти все народы, населяющие земной шар, имеют свою версию Всемирного потопа. Исследователи фольклора подсчитали даже количество известных на сегодняшний день версий. Их оказалось более пятисот.
Но, несмотря на такое разнообразие сообщений о катаклизме, некогда изменившем условия жизни на нашей планете, сюжет их удивительным образом строился по одной, словно бы раз и навсегда заданной схеме.