Такая короткая вечность. Импровизация на библейские темы - стр. 15

Библия не стала ни подправлять, ни лакировать историю Ноя. Эта история возвышенна и трагична одновременно. Под монументальными формами героического персонажа оказалась обычная человеческая душа со всеми ее светлыми и темными сторонами. Нас словно призывают поразмышлять: вот человек, который безукоризненно выполнил свою миссию, но только ли по этому результату может быть выставлена ему оценка или…

Ответ на этот вопрос каждый должен найти внутри себя.

Ной после операции «Спасение» прожил более трех столетий и умер в возрасте 950 лет. Он застал еще рождение внуков и правнуков, у него было время, чтобы осмыслить все произошедшее.

Жаль, что он не оставил в силу вполне объективных причин свои мемуары. Ведь на его глазах разрушился старый мир и возник новый, резко отличавшийся от прежнего.

Он выполнил порученное ему. Его семя проросло во всех последующих поколениях. В каком-то смысле мы все – дети Ноя. А это значит, что он был белым и черным, горбоносым и желтолицым, высоким и маленьким, отчаянным и трусливым, мудрым и глупым.

Мы все – его коллективный портрет, ибо никто и никогда не узнает, как выглядел на самом деле капитан ковчега, уцелевшего в гигантской катастрофе. Никто и никогда не узнает, что он любил и что ненавидел, крепким ли было его рукопожатие, какого цвета были его глаза, что за слова шептал он своей жене в минуты близости.

Микеланджело изобразил Ноя на одной из фресок Сикстинской капеллы усталым стариком с опустошенным взглядом. Может быть, художник был прав?

В длинном плаще из шерсти верблюда тяжелой шаркающей походкой усталого человека в одиннадцатый день второго месяца Ной, сын Ламеха и муж Наамы, поднялся по крепкому, надежно закрепленному трапу на борт ковчега и скрылся за тяжелыми дверьми из кедровых досок.

Люди в соседних домах уже не обращали внимания на огромный трехпалубный корабль, стоявший посреди суши. У них было по горло своих забот, и причуды странной семьи давно перестали привлекать их внимание.

Поначалу, когда отовсюду свозили на поляну огромные стволы кедрового дерева, когда с утра до ночи стучали топоры, а дети Ноя переругивались с многочисленными поставщиками режущих и колющих инструментов, соседи еще пытались протестовать, но потом за 120 лет строительства волей-неволей привыкли к диковинному сооружению и даже не представляли окружающий пейзаж без этой громадины, отбрасывающей густую тень на зеленную траву.

Новый всплеск интереса вызвало, правда, шествие многочисленных зверей, спешивших отовсюду к стоящему посреди большой поляны кораблю, прилет птиц, стремившихся туда же, не говоря уже о бабочках и прочей мошкаре, облепившей все его перегородки.

Люди подумали, было, что Ной собирает бродячий зверинец, чтобы показывать его в каких-нибудь запредельных землях, но потом, осознав, что построенный корабль, стоящий вдалеке от морской глади, уплыть никуда не может, списали все эти события за счет помутившегося рассудка усердствующего в молитвах праведника.

Семнадцатый день второго месяца, наступивший ровно через неделю после того, как Ной и его семья укрылись в ковчеге, ничем не выделялся в череде остальных. Было, как всегда, тепло. Ласковое солнце медленно опускалось к горизонту, и только совсем уже поздним вечером небо стало затягивать серой пеленой, и на землю упали первые капли.