Такая долгая жизнь. Записки скульптора - стр. 4
Транспорт в те годы туда еще не ходил, и нам пришлось проделать весь путь от центра города пешком.
«Какая чертова даль», – подумал я и твердо решил прекратить ухаживание. Но так случилось, что через несколько лет как раз на этом месте начали строить дом художников и здесь мне после окончания строительства предложили приличную квартиру на третьем этаже, а в соседнем корпусе – достаточно большую мастерскую.
Правда, в результате различных интриг жилищной комиссии квартира досталась мне на самом непрестижном первом этаже, но с окнами в сад и с дополнительными четырьмя квадратными метрами, появившимися оттого, что угловой балкон был превращен в закрытую лоджию, которая, правда, каждую зиму промерзала насквозь.
Под нашей квартирой разместилась котельная. На мой вопрос, не опасно ли такое соседство, комендант дома ответил, что котельные взрываются один раз в сто лет.
Через месяц котельная взорвалась первый раз, и я решил, что остальные сто лет мы можем жить спокойно. Еще через два месяца котельная взорвалась второй раз. Потом были взрывы еще, но мы как-то уже к этому привыкли. От взрывов, дребезжа, подскакивала посуда в буфете и с полок падали мелкие вещи. Но большого ущерба от взрывов не было.
И вот этой квартире, этому дому и тем людям, которые населяли его, и посвящены эти записки.
Мне кажется, что многие из тех, кто жил в этом доме, заслуживают того, чтобы о них вспомнили. Я ничего не добавил от себя, не приукрасил, не сфантазировал. Я только попытался изложить факты.
Любое совпадение имен и событий этого «произведения» с реальными именами и событиями является достоверным.
Наш дом и его обитатели
Автором проекта дома художников был архитектор Лапиров. Это был яркий, талантливый, азартный человек. Высокий, с хищным профилем и развевающейся седой шевелюрой. Как архитектор, он строил мало, но был блестящим рисовальщиком и керамистом. Долгое время у меня дома висел подаренный им виртуозный карандашный рисунок «Березки в снегу». Я часто любовался им, но как-то Лапиров забрал его, для того чтобы окантовать, а спустя год я увидел этот рисунок в доме отдыха архитекторов в Зеленогорске. Он висел уже окантованный в гостиной. Лапиров подарил его дому отдыха, видимо, забыв, что один раз уже подарил его мне. В этом был весь Лапиров.
Родился он в Витебске – городе Марка Шагала, – и, несмотря на то что почти всю жизнь провел в Ленинграде, в нем осталось что-то от персонажей Шагала: наивность, восторженность, легкомыслие и, наверное, небольшой налет провинциальности.
Мне нравилось его искусство, я любил его как человека, хотя иногда и возмущался его поступками. Впрочем, эти поступки ему же самому и вредили.
И вот Союз художников поручил ему спроектировать дом с пятьюдесятью шестью квартирами и ста четырнадцатью мастерскими для художников. По замыслу Лапирова, на фасаде корпуса мастерских, выходящем на Малую Невку, должны были быть установлены пятнадцать двухметровых скульптур, которые скульпторы, получившие бесплатно мастерские в первом этаже, должны были выполнить и установить «на общественных началах». Естественно, что никаких реальных и даже конструктивных возможностей для воплощения этого замысла предусмотрено не было, и дом до сих пор стоит с «голым» фасадом и теперь уже грязными окнами, за которыми в своих неудобных мастерских работают «благодарные» скульпторы.