Так не бывает.., Шёпот противоречий - стр. 19
– Ну, вы идёте?! – Лёнька орёт мне и Рите. Видимо, надоело стоять на одном месте.
– Да-да, – киваю несколько раз и машу на него рукой. – Идём. Не ори.
– Я не такой плохой, как ты могла подумать, – Сашка вдруг серьёзен. Его что, реально так сильно зацепило сказанное мной?
– С чего ты решил, что я так подумала? – удивлённо хохотнула я. – Это была шутка. Просто глупая шутка пьяной меня. Не бери в голову, – я похлопала его по плечу. – Позвонишь как-нибудь, и там решим, – замечаю, как меняется его лицо. Он вроде даже выдохнул. – Только учти, у меня не… ненор-мирован-ный, во! – боже, какое сложное слово. - Рабочий день.
Парень снова смеётся:
– Я помню. Тогда созвонимся.
– Ну да, – киваю, иду к Лёньке.
– Вам точно не нужна помощь? – решает уточнить напоследок он, а я просто машу рукой:
– Справимся.
Через секунду, видимо, наконец, заметив, что мы уходим, Ритка соизволила распрощаться с парнями и присоединилась к пьяно идущим нам. Конечно же, взяла меня под руку. И только Лёнька отказался от помощи, так и продолжая идти впереди. Рита не затыкалась. Наперебой говорила про Лёху, что-то рассказывала из их разговоров, а я, естественно, молча слушала. Давно уже поняла, парень ей понравился. Теперь самое главное, чтобы подруга поскорее его охмурила и оставила меня в покое. Иначе эти разговоры никогда не прекратятся. Мало мне вечно ноющего Лёньки со своей тайной любовью, так теперь ещё и Ритка с другого боку подсядет. Это карма, что ли, такая? Почему я всегда оказываюсь втянута в их любовные дела, притом что сама личной жизни вообще не имею? Или мне на роду написано быть недосоветчиком для своих друзей? Непонятно.
В какой-то момент, горланя на всю ивановскую известную песню Чиж и Ко, Лёнька разошёлся так, что всё-таки не удержал равновесие и шмякнулся спиной в ближайший сугроб. Хотя выглядело это так, словно он нарочно упал. А теперь лежит, ржёт как ненормальный.
– Чёрт, – Ритка на секунду прикрыла ладонью глаза. – Пьянь. Придётся вести, не оставим же его здесь.
– Точно, – вытягиваю злорадно-насмешливую улыбку. – Ещё сдохнет. От переохлаждения.
Подходим к другу, берём под руки, поднимаем.
– Может, всё-таки такси? – Рита.
– Н-никакого такси! – орёт Лёнька, высвобождает одну руку и маховым движение показывает указательным пальцем вперёд. – Сев-верный, ик, флот плывёт на-а Ри-им!
– Ну вот, – тяжело вздыхаю с натянутой усмешкой, не давая ему совсем вырваться. – Теперь ещё и Кишей вспомнил. Только не пой их, я тебя прошу.
– А ты уверен, что Рим в той стороне? – приподняв одну бровь, кривится подруга и переводит взгляд туда, куда указывает Лёнька.
– Точно тебе го-ворю. Ик!
– Пошли уже, Колумб недобитый, - тащу его вперёд.
– А-а я ещё про Кол-лумба песню то-оже знаю… ик…
Ритка помогает мне, берёт Лёньку под руку с другой стороны.
– Не смей! Слышишь? – я этого не выдержу. – Не смей её петь!
Но, кажется, моё негодование друга мало волнует, и он снова начинает петь…
Тяжело вздыхаю. Силы всевышние, Безумные Боги, кто-нибудь... дайте мне сил не прибить его.
3. Часть 3 – Дела сердечные
19 февраля
– Боже, как болит голова-а, – Лёнька заходит на кухню, держась обеими руками за виски. Взъерошенный и помятый.
Я сижу за столом, пью любимый зелёный чай с мятой из пакетиков и размышляю о завтрашнем дне. Голова у меня болела не меньше, чем у друга, но за то время, которое я тут сижу, она уже успела немного пройти. Спасибо волшебному чаю. Он мне всегда помогает при похмелье. Хотя тяжёлое ощущение инородной каши в черепной коробке всё ещё оставалось. Вроде и не тошнит уже, но любая мысль о еде мгновенно обращается неприятным тягучим чувством в желудке.