Так говорил Ихтиандр - стр. 13
– Ну и чего?
– Я сразу узнал его, понимаешь, вот, как люди узнают себя со спины на фото или видео. Даже пошел за ним, боясь окликнуть, потом отстал, испугался, что он обернется, наши глаза встретятся, я не был уверен, скорее всего, я обознался. Он вышел на многолюдный проспект и потерялся в толпе. Это был я, я сам. В квартиру тогда не вернулся, за вещами пришел с приятелем через неделю, два месяца жил у родителей на кухне на раскладушке.
– А ты ничего не ел?
– Не помню. Я в то время много с чем экспериментировал.
– Ну, понятно.
– Чего тебе понятно? Как ты объяснишь это.
– Что – это?
– Что? Ик… пардон.
Фил потушил сигарету в пепельнице.
– За мной! Только тихо, в том крыле охранник где-то гуляет.
Спустились вниз к стеллажам с ячейками хранения, пошли по длинному коридору мимо, вероятно, ненужных музейных экспонатов. Старинное холодное оружие, костюмы неизвестных народностей, попались даже доспехи.
Наконец лабиринт вывел их в тупичок с дверью под номером "101", Олег распахнул дверь, включил свет.
Маленькая каморка типа домашнего погреба, на деревянных полочках стояли запечатанные трехлитровые банки. В мутноватой жидкости застыли, словно космонавты в невесомости, голые человечки, дедушки. Кудрявые головы и длинные бороды, чуть приоткрытые глаза, крохотные пальчики на конечностях, все они были ростом с бутылку, половые органы отсутствовали.
– Что это маза-фака?
– Гномы, а вот русалка и водяной.
Русалка улыбалась, она занимала все пространство колбы, ей было тесно, голова с кулак, желтые волосы, грудки с ноготок, серое тельце внизу заканчивалось рыбьим хвостом. Водяной – плотный кусок шерсти с двумя белками глаз из-под густого козырька бровей.
Последний экспонат собака в круглом аквариуме. Пес как бы бежал куда-то, морда вытянута, взгляд мудрый, хвост кольцом. Внизу на бирке имя и цифры – "Милорд 2001-2012".
– Редкая порода?
– Нет, просто говорящая собака.
– Понятно, обыкновенная говорящая собака.
– У нас целая фонотека с записями, можно послушать.
– Гав-гав!
– Гау-гау!
– Ау-у-у!!!
Плюхнулись на четвереньки, завыли, залаяли.
– Гав-гав!
– Гау-гау!
– Ау-у-у!!!
Громыхая коленками вернулись в мансарду, животы болели от смеха.
– Ну и рожа у твоего гнома…
Молча выпили, поели пельменей, слышали шаги охранника внизу, хлопнула где-то дверь. Снежные хлопья падали и падали, казалось, это их деревянный звездолет летит вверх в сером космосе сумерек.
Антон снова распахнул сказочную шкатулку.
– Мне все равно, – махнул рукой Филимон, – я не буду, толку-то, пьяный в говнище. Держи во рту, пока не растает.
– Ха-а-шо.
– Ты на хуя две-то слопал?
– Ой!..
Пустая шкатулка полетела под диван, Олег в легкой панике стал наводить порядок, оставил на столе бутылку и блюдце с парой бутербродов.
– Давай-ка еще выпей, что б я был спокоен.
– Да все норм… и блевать не хочется. Ладно, пора домой.
– Проводить тебя?
– Ну, пошли.
Ветра уже не было. Только все вокруг белым бело и сыро, город будто забинтован рыхлой, стерильной пеленкой, которая приготовилась к утру растаять и с течь в Неву…
Олег посадил его в троллейбус, помахал рукой.
Антон вышел напротив Казанского собора, здесь можно по набережной канала, дворами, полчаса и он дома. Переходя по Мучному мосту, услышал оркестр, это там за спиной на Невском проспекте. Оркестр, будто приглашая и маня, заиграл еще веселее и громче.