Таёжные были - стр. 6
Звук падающего бревна напугал и удивил. Оперевшись «руками», обнюхал каждое бревнышко в отдельности. Весной я клала на них тушки опаленных на костре уток. Тонкое обоняние улавливало молекулы еды, застрявшие в смолистой древесине. Неожиданно, шаткое сооружение накренилось и, с грохотом наземь посыпались чурбачки, раскатываясь по округе. Напугавшись, медвежонок отскочил, предоставив поленнице свободу развалиться до основания.
Оправившись от испуга, повеселел и, играючи, с силой стукнул в стоящую по-соседству вторую поленницу. От удара дрова с шумом посыпались и с неё. От колотого дерева пахло человеком. Таким способом наивный медвежонок расправился с опасными запасами дров и совсем осмелел, почувствовал себя победителем: кругляки лежали поверженными и не шевелились. Расправившись с врагами, в окружении запахов и предметов человека, взрослеющий медведь утвердил власть силы на клочке тайги. Он решил, что отвоевал территорию сосновой гривы у меня – у охотника.
Содержимое лабаза по-прежнему притягивало. Сверху напахивало вкусным. Только как ни старался разбойник вытягиваться в струнку, стоя на задних лапах, дотянуться до охотничьих припасов не смог. Устав от тщетных трудов, мишка удалился на противоположную сторону лесного оврага, где лёг под корч. Человек не возвращался, и пестун остался жить возле моей палатки.
Лето промелькнуло, и осень зашуршала падающей листвой. Таёжное жильё оберегало одинокого подростка от взрослых медведей и стаи волков, что обитали по-соседству, отпугивая запахом пороха и человека. Так сиротка невольно оказался под моей защитой. Находясь в относительной безопасности, подрос; далеко от лога не уходил; собирал чернику, бруснику и голубику. Место у меня грибное, даже в костровище росли маслята, а из собачьей конуры выглядывали шляпки боровиков; в палатке у железной печи кучковались семейкой моховики. Бежавший в зарослях тала ручей, не пересыхал в самые знойные дни лета, а ветерок на полянке разгонял комаров и мошку.
Мысли о еде сопровождали сироту повсюду, не оставляли в покое. Растущий организм требовал много сытной пищи. И медвежонок научился промышлять на муравейниках, у воды копал корешки, жевал травы, ловил полёвок. Голод и постоянное унылое беспокойство в желудке добавили отваги. Так, однажды, он решился проникнуть в палатку вновь. Головой отодвинул брезентовый полог входа и, увидев на столе соблазнительные банки, более не сомневаясь в правильности действий, отважно прошёл во внутрь.
В палатке царил полумрак. Пестун стащил с гвоздя мешок с утиным пухом; прижав лапой, распорол ситец подушки, отчего внутренности балагана заполнило перьевое облако. Оставив разорванный мешок на земле, осмотрел столы. Низкий рост не позволял увидеть содержимое, а подняться на задние лапы в тесном помещении ворюга не решился. Возле столика стояла сосновая чурочка – мой стул. Грабитель забрался на него и, поворачиваясь, случайно зацепил берестяную коробку со спичками, рассыпав.
Со «стула» открывался вид на кухонный стол. Вор перелез на мою постель, нагло пришёл по ней к столу с банками. Опёрся передними лапами о табурет и, зацепив зубами, скинул на землю банку с сахарным песком. Банка шумно стукнувшись оземь, не разбилась, покатилась к порогу. Испугавшись, что сахар убежит, пестун спрыгнул, поймал зубами и выскочил с добычей на свет.