Таежная вечерня (сборник) - стр. 25
По утрам Катя варила кашу, подметала лапником пол, заваривала чай с пихтой и березовыми почками. И главное, – Соловей отметил это как приближение весны, – она все время ждала, поглядывая на тропинку в начале поляны. Это ожидание тоже было приятным.
Живя один, Саня обычно погружался зимой в тихую дрему. С появлением Кати он решил затеять в доме ремонт – перебрать пол в туристической комнате, где обосновалась девушка. Делал он все медленно: разрубал надвое осиновые бревна, потом строгал, кромил их и стелил, примеривая с разных концов. Катя не торопила его, но комнату не оставляла. Но особенно ей нравилось, когда Саня оставлял все дела и пытался рисовать.
Однажды девушка спросила:
– Зачем ты икону с медвежонком нарисовал?
– Для людей, – ответил Соловей.
Катя хотела возразить, мол, грех это, но по-женски угадывая, что ощущение греховности Саня связывает только с ней, тихо сказала:
– Пьют здесь перед ней…
– Ну, не все.
– Семь недель тут живу, – произнесла уже решительно, – вижу!
– Не надоело?
– Скучновато.
– Зимой туристы ко мне чаще ходят.
– Каждый на свой зуб пробует!..
Самыми тихими из туристов были студенты Сергея Ивановича. Летом они строили свою избу, а зимой ходили к Соловью. Пока студенты топили баню, Сергей Иванович разглядывал Санино творчество, поправив очки на резинке. (Он стал носить резинку с того случая, когда очки упали на морду медведице.)
Преподаватель философии усвоил в общении с Соловьем слегка упреждающий скрипучий тон, будто заранее знал все его странные выходки:
– Новую пишешь? – не захотел он произносить слова «икона».
– Не приглянулась?
Сергей Иванович нахмурился, собрав на лице тонкие скорбные морщинки:
– Я видел в музее икону: апостолы за столом Тайной вечери, с русскими окладистыми бородами и волосами, стриженными под горшок! – сказал он медленно, но внятно, желая произвести впечатление. – Все двенадцать!..
– Несчастливых жизнь далеко гонит! – ответил Соловей.
– Куда гонит? – удивился преподаватель с досадой, чувствуя, что сбился с мысли.
– А вон у нее спроси…
Катя сидела у окна и смотрела, как ворожит снег, раскладывая на зеленом сукне пихт свой узорчатый белый пасьянс.
Сергей Иванович посмотрел на девушку, но не нашелся что спросить, назвав мысленно Соловья юродивым.
В дом вошел студент и сообщил, что баня готова. Хотя Сергею Ивановичу хотелось выяснить темные мысли Сани сейчас, до бани:
– Что ты хотел этим сказать?
Соловей спокойно пояснил:
– Ну, представь, русские мужики привыкли пахать – широко за плугом ходить, или сеять – широко руками махать! А тут собрали их тесно, да еще думой придавили…
Сергей Иванович вздохнул, качая головой и рассматривая начатую работу:
– Кто это – в бабьем платке? Мария?
– Мария.
– Что она моет в реке, такое странное?
– Правильно, Мария, – еще раз подтвердил Саня. – Только это Мария Магдалина! Она скиталась по пустыням вместе с Иисусом. Ухаживала за ним, мыла посуду… Может, и чашу ту мыла!.. А была ли грешница? Так от беззащитности… или оговорили ее…
От этих слов стало тесно сидеть на узкой лавке в маленькой кухоньке и как-то неудобно перед Катей. Они вышли на крыльцо. Сергей Иванович глубоко вдохнул холодного таежного воздуха:
– А что дальше?
– Она и подскажет, – наивно ответил Соловей. – От нее все пойдет, ею и закончится!