Таджикистан - стр. 3

– Хуя все -, только и смог я сказать.

– Привыкнешь, -хохотал в полный голос « боцман», Орябинский который

молчал до поры до времени, вдруг сказал:

– А хули вы хотите, это же звери, всех выселили, как же, свободная нация, сомониды хуевы, а теперь, – и он махнул рукой.

Ты чего? окликнул он меня, а я же стоял возле большого куска фанеры с надписью чёрной краской большими кривыми буквами « РАССЕЙСКИЙ СОЛЯР, МАМОЙ КЛЯНУСЬ», из ступора меня вывел « боцман,»:

– А, это нормально, пошли там до рынка сходим, чё покажу.

Мы шли по городу, и сказать, что я охреневал – ничего не сказать, из окон квартир торчали и дымили трубы буржуек, от деревьев только пни, на весь Куляб – два работающих светофора, причём оба красным светом. Все правильно, когда из Таджикии уехали, вернее бежали все те, кто их угнетал в их понимании, в пустующее жилье въехали так называемые « кишлачники» -, самое убогое сословие, по сути дикари, и вот тебе на, ни света толком, ни воды, ни газа, ни канализации. Зато свободы- до жопы. На рынке, «гульчике» по – нашему а по- ихнему гульчахоне, нас сразу окружили местные аборигены.

– Хай, зема, че тиби надо?

– Висё есть! – наперебой предлагали свой товар бачата. И тут отличился «боцман». -Туфли есть? – спрашивает он у самого наглого и приставучего таджика.

– Есть, конечно, есть, какие надо? – радостно суетится тот.

– Пиздатые есть? – убивает его вопросом «боцман»

– Это… зема, пиздатых туфель нэт, – огорчается продавец.

– А какие есть? – даёт ему надежду « боцман», секундная пауза и продавец, задрав палец вверх довольно отвечает:

– Охуительные туфли есть! – мы взорвались от хохота.

– Это ещё что, – говорил сквозь смех Женька «боцман»,

– Поживешь тут, совсем кукушка уедет..

Не успев просмеяться от этого курьеза, как вторая серия.

– Э, Али бек,! -орёт кто-то через весь гульчахон,

– Синька есть?

С трудом догоняю, что синька нужна при побелке, и жду с нетерпением ответа, и он пришёл.

– Есть! – кричит вышеназванный Али,

– Какой цвет? МХАТовская пауза и из темноты крик:

– Как какой цвет?, Белий, еп твою мать… – нас согнуло пополам..

– Все, парни, – сквозь слезы говорю я,

– Пошли домой, я этого не переживу.

Пошли, так пошли, говорит Валера,

– Щас, сигарет купим и до роты. Перепрыгнув через забор, встретили наш патруль:

Здорово, саперы, приветствуют они нас,

– Ваш новый ротный бегает, народ собрать не может.

А ты его не послал? невинно интересуется Валерка.

А толку то, он у вас, один хрен, пиджак, а старшина ваш давно к своей блядёшке свалил, так что идите, только карий глаз пяткой прикройте, ипать будут- говорит один из патрульных. Ладно, доходим до казармы, низкорослый старлей носится по казарме, чем потешает личный состав «зенитки», «танков», и «связюков», наших соседей по казарме.

Вы где были? с места в карьер начинает ротный.

– Где, где, – говорит Валера,

– Жрать ходили.

Кто отпускал? не успокоится ротный никак.

– Дык, совесть, наша, мы вот на радостях и пошли, – Валера явно издевается.

– Ладно, примирительно говорит Нестеров,

– Построение в семь, подъем в шесть, там поговорим..

На этом мы расстались. «Цирк отдыхает» – подумал я, проваливаюсь в сон, в полной духоте.

Утреннее построение прям таки порадовало своей новизной в плане того, что вообще никто на него не вышел. Вовка Иванов носился по казарме озадаченный своими проблемами, новые ротный и взводный ничего не понимали, ибо личный состав уже успел сходить в столовую, отметиться, и теперь мы сидели в курилке и наслаждались утренней прохладой.