Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви - стр. 57
– Вообще-то я в девять должен быть у министра. Это из-за передачи дела. Попробую поговорить.
– Хорошо, а я пока еще раз побеседую с Уитни, пусть расскажет все, что ему известно о Хамиде Сатри. И схожу к своему врачу.
Во взгляде Ричардсона немедленно появляется беспокойство. Боится, что Викрам Ратхор, который вытаскивал меня после операции, не разрешит лететь в Индию? Конечно, не разрешит, но я не намерена выкладывать ему все, как на исповеди.
– Не бойся, я врачу ничего рассказывать не буду, просто мне пора в очередной раз посетить его.
– Ляжешь в госпиталь?
– Нет, я два дня назад проходила обследование, сегодня должны быть готовы результаты. Это очень кстати.
Провожая меня, уже у двери Эдвард добавляет:
– Может, лучше не трогать этого Уитни?
– Эдвард, он темнит. Знает куда больше, чем говорит.
– Но ты не имеешь права его спрашивать.
Вот чего боится Ричардсон. Я смеюсь:
– Но он-то об этом не знает. Не бойся, я не буду пытать его раскаленным железом и даже сверлить взглядом не буду.
Эдвард выдавливает из себя вымученную улыбку (вот скрутило мужика!):
– Знаю я тебя, умеешь выпотрошить так, что и лошади от памятника королю Георгу захочется в чем-нибудь признаться.
– Я памятники не допрашиваю. Обещаю, что заикаться после моего визита Томас Уитни не будет.
Ричардсону не до словесных пикировок, я это прекрасно понимаю и спешу удалиться. Только бы он поговорил с Элизабет Форсайт, Эдвард в последние дни стал слишком осторожным и сентиментальным.
Я звоню Викраму Ратхору – врачу, делавшему мне пересадку сердца, и договариваюсь о встрече во второй половине дня. Это его устраивает, вскользь Ратхор упоминает, что результаты проведенных два дня назад обследований просто великолепны, сердце прижилось. Я так не считаю, оно чужое, и я это постоянно ощущаю. Но доктору знать ни к чему.
Теперь предстоит строго побеседовать с Томасом Уитни. Без фанатизма, но так, чтобы не смог отвертеться. Жаль, что вчера не удалось прижать его основательно, за ночь он мог обдумать, что стоит, а чего не стоит говорить детективам, посоветоваться со своим адвокатом. Да, наверняка на мягком диване его кабинета будет сидеть адвокат, после каждого моего вопроса советующий клиенту не отвечать.
В адвокаты идут неудавшиеся детективы, в этом я убеждена. А деньги они получают за то, что вставляют палки в колеса удавшимся детективам (из зависти). Во всяком случае, те, кто советует клиентам не отвечать на задаваемые им вопросы.
Вчерашняя менеджер за стойкой уже любезна, секретарь слезы не льет, но адвокат в кабинете Уитни не сидит.
У самого Томаса Уитни несколько помятый вид, вернее, таково его внутреннее состояние. Костюм, прическа, обувь сверкают, как вчера, а вот затравленный взгляд свидетельствует о бессонной ночи и душевных терзаниях. Может, обещал любовнице купить новую машину на премию от продажи алмаза? К тому же его не могло не потрясти зверское убийство клиента.
Финансовые проблемы Томаса Уитни меня волнуют мало, а его осведомленность о Хамиде Сатри и алмазе «Тадж-Махал» – очень.
– Вернемся к вчерашнему разговору.
Уитни коротко кивает и жестом приглашает сесть напротив. Хм, а беседа с адвокатом была…
Я вдруг решаю пока не спрашивать его об убийстве Сатри.
– Почему вас, организатора выставки, вчера не было на ее открытии?