Табу для олигарха - стр. 32

— Ей ни слова! — резко обрываю я, оглядывая присутствующих. — Пока я сам не решу, как поступить.

— Ты не сможешь скрывать эту информацию вечно, — спокойно возражает Никита. — Если она узнает, будет буря. Девчонка устроит настоящий армагеддон.

— Пусть дольше побудет в неведении, — стою на своём. — После сегодняшней перестрелки она едва держится. Если услышит о смерти отца сейчас — это её добьёт.

— Ладно, не будем преждевременно хоронить, — Горыныч нехотя отрывается от стола и смотрит на часы. — Надежда ещё есть. Может, третьего найдут живым.

— Никита, на время отключи камеры в её комнате, — прошу я. — Я сам зайду, проверю, как она. Завтра утром всё обсудим.

— До завтра, брат.

Медленным шагом поднимаюсь по лестнице. В памяти, как картинки, мелькают кадры аварии.

Что я ей скажу?

Если Алиев мёртв, что мне делать с его дочерью?

Я поклялся её защищать.

Но кто возьмёт на себя управление целой империей, когда девчонка нихера в этом не смыслит?

Переписав весь бизнес на дочь, Артур фактически сделал её мишенью. Условно приставил к её виску оружие противника.

В чьих интересах было убрать его с дороги?

Останавливаюсь перед дверью.

Пальцы судорожно сжимаются вокруг холодной металлической ручки, лоб тяжело опускается на гладкую древесину.

«Как ей сказать? Как всё это объяснить?» — беззвучно спрашиваю себя.

Ответа не нахожу.

Его у меня нет.

И выбора тоже нет…

— Нет! Нет! Нет! Папа! Папа! Не надо! — внезапно раздавшиеся отчаянные крики Златы по ту сторону двери пронзают меня до костей. Встряхивают. Я рывком открываю дверь и влетаю внутрь.

22. Глава 20. Андрей

Глава20

Андрей

В приглушённом свете ночника Злата беспокойно мечется в постели.

Её шелковистые волосы рассыпаны по подушке, лицо, покрытое испариной, раз за разом искажается болью, пальцы судорожно сжимают простыню.

Бросаюсь к ней.

— Нет… Нет… Папочка, нет… не исчезай… — бормочет она, то ли в бреду, то ли во сне. — Не надо! Мама, не надо!

Откинув одеяло, ловлю её за плечи — тело горячее, кожа в оголённых местах блестит от пота.

— Злата, — тихо зову.

Девчонка не реагирует. Продолжает метаться и кричать:

— Не стреляйте! Нет! Папа! Папа! Спаси меня! Помоги! Андрей!

Последнее слово вышибает из лёгких воздух.

— Злата, — повышаю голос, слегка хлопая ладонью по щеке. — Это сон. Очнись. Всё хорошо, слышишь? Всё хорошо.

Она распахивает глаза. Смотрит в потолок. Взгляд мутный, зрачки расширены. Из лёгких с трудом вырывается хриплое, надсадное дыхание.

— Дьявол!.. — выплёвываю досадно. — Горский, сука, нахрен ты её напоил?

Прикладываю ладонь ко лбу и тотчас осознаю, что у неё жар.

Блять, только этого не хватало.

Что? Что там делают в такой ситуации?

Когда меня лихорадило, я вставал под контрастный душ. Это помогало остудить кожу.

— Давай-ка, детка, вставай, — говорю я, вынуждая её сесть. — Искупаемся в ванной, станет легче.

— Что… ты… делаешь?.. — полусонно ворчит, когда я подхватываю её на руки.

Рана в боку отзывается острой болью.

Стиснув зубы, тащу Злату в уборную.

— От… пусти… — икает, тщетно пытаясь вырваться.

Крепче прижимаю к себе. Слышу, как учащается её дыхание, а затем она резко прикрывает ладонью рот, явно пытаясь подавить тошноту.

— Отлично, блять…

Быстрым шагом несусь к унитазу. Опускаюсь на пол.

Упав на колени, Злата вцепляется в холодный фаянс, извергая в него содержимое желудка.