Т-34. Выход с боем - стр. 27
– Практичный народец, – буркнул про немцев Ветлугин, бросив быстрый взгляд на кучу тряпья.
Розовощекий немец в больших очках с роговой оправой раскрыл папку. Рядом на вынесенном во двор столике лежали карточки и еще какие-то бумаги. Двор окружала охрана с автоматами наперевес. По всему было видать, что лагерное делопроизводство давно и качественно поставлено на поток. В это утро, однако, от комендантского домика подошло несколько военных в общевойсковой форме. Терцев разглядел на мундирах красные выпушки. Насколько он разбирался в униформе противника, это были артиллеристы. Удивился – интересно, что понадобилось в лагере им? Артиллеристы обменялись несколькими фразами с розовощеким. До слуха капитана донесся обрывок фразы:
– Ja, wir brauchen Panzersoldaten…[5]
Началось переодевание в лагерную одежду. Артиллеристы, однако, остались. Пленные по очереди подходили к столу. Очкарик делал пометку в карточке, охрана подталкивала подошедшего дальше к куче тряпья. У каждого было ровно десять секунд, чтобы ухватить себе башмаки, полосатую робу и такие же штаны. Еще полминуты отводилось на переодевание. Рядом росла куча сброшенного советского обмундирования, в большинстве своем почти у всех тоже обветшалого и разваливавшегося на части. Когда к столу подошел Ветлугин, его неожиданно оттолкнули в сторону. Сержант бросил беспокойный взгляд на Терцева и тут же опустил глаза. Через пару минут точно так же в другую сторону от стола оттолкнули самого капитана. А следом за ним и Цаплина. Остальных пленных из их партии переодели в робы и бегом погнали в барак. Тяжко застучали по утоптанному песку плаца деревянные башмаки.
– Panzersoldaten? [6] – деловито осведомился у лагерного очкарика (так еще вчера успел окрестить розовощекого Ветлугин) один из военных, заглядывая в карточки.
Очкарик кивнул утвердительно и подал на подпись какие-то бумаги. Полминуты старательно скрипели авторучки. Затем подписавший бумаги артиллерист поднял глаза, оглядел пленных и снова обратился к розовощекому:
– Nicht mehr? [7]
– Die anderen brannten in den Panzern[8], — осклабился очкарик, обнажая ряд золотых зубов.
В ответ весело заржали немецкие артиллеристы, довольные шуткой. Терцева, Ветлугина и Цаплина повели в сторону лагерных ворот. Где-то за их спинами, распрощавшись с очкариком, неспешно шагали следом артиллеристы. Искоса глянув на двигавшегося чуть в отдалении лениво зевавшего конвоира, Ветлугин шепотом быстро спросил Ваську:
– Ты что, танкистом назвался?
– Ну да, – как о само собой разумеющемся отозвался Цапа и привел весомейший, на свой взгляд, аргумент: – Мы же вместе.
– Святая простота, – отвел глаза в сторону сержант.
– Тихо, ребята! – оборвал их Терцев.
Он, конечно, не мог знать, что и зачем сейчас происходило. Но нюхом почуял, что в их судьбе только что произошел неожиданный и, возможно, отнюдь не безнадежный поворот…
Их погрузили в тентованный грузовик. Сзади в кузов забралась охрана. Терцев отметил, что это были уже не эсэсовцы, а обычные солдаты вермахта. Артиллерийские офицеры уселись в легковушку. Поднимая пыль, обогнали грузовик и с ходу рванули вперед. Грузовик неспешно двинулся следом.
Один из немцев в кузове жестами приказал пленным сдвинуться подальше к кабине. Те исполнили приказание. Немец морщил нос, указывая на пленных, и что-то недовольно говорил своему товарищу. Тот поглядел в их сторону и согласно кивнул.