Т-34 и другие рассказы о войне - стр. 23

Пожалуй, если встретить тогда обычного локотского жителя и задать ему вопрос относительно того, поддерживает ли он Гитлера или Сталина, то… никто бы толком ничего не ответил. Да, первое время Сталина ненавидели, портреты его жгли, а в бюсты плевали, а теперь всей этой атрибутики попросту не осталось, и он стерся из памяти народа, занятого обеспечением своей жизни, а не жизни партийной верхушки, как это было в, казалось бы, уже мертвом СССР. Люди отвлеклись от политики, и в этом выражалось искреннее счастье народа, который, впервые за 20 лет, смог заняться трудом – тем, чем ему и полагается заниматься от природы, – а не тем, что отведено только узкому кругу высшего эшелона власти. И все очень скоро стали счастливы от этого.

Правда, было небольшое отклонение в виде бывших кулаков и эсеров, которые ненавидели в прошлом членов партии и старались при первой возможности навредить им, даже преступив закон. Но за это карали, и карали строго. Новая жизнь, по замыслу Воскобойника, должна была стереть старые условности и все воспоминания о гнусной жизни при советской власти, заставлявшей людей терять человеческий облик. По-настоящему чистый лист должен быть чистым от любых клякс.

Когда решался вопрос с колхозами, первое, с чем надо было определиться, это возврат реквизированных земель, что пополнили колхозные запасы и за счет которых эта форма крестьянского «самоуправления» существовала все годы Советской власти. Однако, в таком случае на улице и без средств к существованию остались бы десятки и сотни простых тружеников села, никогда ничего не имевших и едва ли не силой принужденных вступить в колхоз. Кроме того, след многих бывших владельцев села давно простыл и затерялся на бескрайних просторах земли, позже названной Солженицыным «Архипелаг ГУЛаг». Кому должно будет достаться их имущество и как избежать несправедливости при ее распределении?

Чтобы разрешить эти коллизии, было решено правления колхозов распустить, а в их число включить на правах коллективных собственников имущества бывших владельцев земельных угодий, предоставив им право общим собранием принимать все важнейшие для артели решения. Те земли, которые останутся невостребованными, будут в равных долях принадлежать труженикам, отказавшимся от своего советского прошлого и решившим трудом «выкупить» эти земельные паи, доказав одновременно этими действиями свою преданность новой власти, пришедшей всерьез и надолго.

Таким образом, очень скоро сельскохозяйственные артели стали основным источником дохода Локотского самоуправления, которое рейх начал рассматривать как полноценного политического и экономического партнера. И, если кого внутри самоуправления и удивляло лояльное отношение ставки фюрера к территории, которую он запросто мог провозгласить своей, угнав, как в ряде других мест, население на принудительные работы в Германию, и превратив ее в укрепрайон, то Сталина и его окружение – нет. Они прекрасно понимали, что важно и выгодно – в политических целях – здесь, под Москвой, под носом у вождя, создать ощущение удовлетворенности людей жизнью, чтобы в самом сердце страны получить собственный анклав без единого немца на его территории и плюнуть в лицо союзникам и всему мировому сообществу, бросив: «Почему же так легко отказались они от идеи коммунизма? Может, не так-то и нужна им эта, навязанная большевиками, власть и эти, навязанные ими, порядки? Может, надо пересмотреть отношение к рейху и его якобы „оккупированным“ территориям?»