Сыскари - стр. 16

– Разрешите представиться, – проговорил Максимов, прикладывая к фуражке руку: – Участковый пристав – Евгений Васильевич Максимов. Прибыл к Кириллу Андреевичу Верещагину из Череповца по важному делу.

– Вынужден огорчить вас, ваше благородие, но боюсь, вы только зря потратили время. – Молвил старик: – Барин еще вчера вечером ушел на охоту, а когда вернется никому в доме неведомо.

– А супруга барина? – Поинтересовался пристав.

– Спит матушка.

Максимов уже хотел потребовать, чтобы старик разбудил хозяйку, как вдруг она сама вышла на крыльцо. Розовое шелковое платье, изящная прическа – ну дородная матрона. Взглянула сначала на полицейского, потом на дворецкого и спросила:

– Что тут такое, Тихон?

– Да вот барином, матушка, из полиции интересуются…

Дворецкий не договорил, дама сбежала с крыльца. Подошла к приставу и спросила:

– С кем имею честь разговаривать?

Евгений Васильевич представился. Она удивленно взглянула на него и спросила:

– Чем обязаны столь раннему визиту, Евгений Васильевич?

Максимову уже не раз приходилось видеть супругу Кирилла Андреевича по телевидению. Ее частенько приглашали в гости на местный канал. В основном беседовали об искусстве (журналисты отчего-то считали, что супруга владельца музея должна интересоваться искусством). Вот и сейчас, когда она спускалась, он признал ее. Но по уставу должен был узнать, кто перед ним.

– С кем имею честь говорить, сударыня?

– Аглая Никифоровна Верещагина – супруга Кирилл Андреевича.

– Я хотел бы видеть вашего супруга…

– Боюсь, в данный момент это не получится, – вздохнув, перебила она, – он уехал на охоту. Когда вернется, не говорил.

– Тогда, может быть, вы сможете мне помочь? – Спросил Евгений Васильевич.

– Пройдемте в беседку, – предложила женщина, – там и поговорим.

Деревянная резная беседка находилась в глубине сада. К ней вела дорожка из желтого булыжника. Внутри был стол и две лавочки. Аглая предложила присесть. Затем села напротив и спросила:

– Так чем я могу вам помочь, Евгений Васильевич?

– Видите ли, сударыня. – Пристав замялся, не зная как сообщить о смерти сторожа и об ограблении музея. Наконец набрался духу и произнес: – Видите ли, сударыня, в вашем доме в Череповце была совершена кража.

Женщина побледнела. Максимову на мгновение показалось, что вот-вот она потеряет сознание. Он вскочил с лавки и попытался помочь ей. Дама застонала и прошептала:

– Все нормально. Мне уже лучше. – Она взглянула на пристава и спросила: – Что украли, Евгений Васильевич?

– Эх, если бы мы знали, сударыня, – проговорил Евгений Васильевич, присаживаясь рядом с ней, – если бы знали.… Именно оттого, что находимся в неведении, мне и приказали ехать сюда. Начальство просило, чтобы Кирилл Андреевич прибыл в Череповец.

– Зачем?

– Чтобы сказать, что именно похищено.

– А сторож? Он же мог сказать.

– Боюсь, что сторож убит, сударыня.

Женщина вновь побледнела.

– Воды, – попросила она.

Максимов наполнил стоявший на столе стакан из графинчика. Подал женщине. Та сделала глоток и прошептала:

– Несчастный Семеныч. – Пояснила: – Сегодня ночью должен был нести службу он. – Затем взглянула в зеленые глаза пристава и уточнила: – А смотритель?

– Смотритель?

– Ну, да. Смотритель музея. В нашем музее, как и во всех, существует смотритель. Он должен быть в курсе, что именно украли.