Сыщики из третьей гимназии и Секрет медальонов - стр. 20
– Подписывай. Но запомни. Если вдруг опять начнешь тень на плетень наводить, рядом с тобой на скамью подсудимых сядет Кешка.
– Знаю. Давай бумагу. И стакан налей, раз обещал.
Уже через десять минут полицейская карета увезла пьяную Фроську на Загородный проспект в съезжий дом Московской части.
В одиннадцать на службу приехал начальник сыскной Крутилин. Яблочков первым делом доложил ему об успешном расследовании.
– Отлично. Молодец. Теперь есть чем порадовать градоначальника.
– Доклад ему, как обычно, в час пополудни?
– Да, ступай, надо подготовиться…
Братья Чвановы были не похожи. Ни внешне, ни по характеру.
Младший, Александр, пошел в мать. Скрытный, спокойный, дрожавший над каждой копейкой, после смерти Ольги Аркадьевны он подал в отставку и занялся вместе с отчимом ростовщичеством. Старший, Анатолий, был копией отца. Решительный, волевой. Братья с юных лет друг друга недолюбливали. Даже кулёк конфект никогда не могли поделить. Анатолий съедал свою долю сразу, Александр же удовольствие растягивал, что неминуемо приводило к конфликтам.
– Отдай конфекты мне, раз не хочешь, – требовал Толик.
– Я их потом съем, – возражал Александр.
– Ах так? Не хочешь делиться?
Дело обычно заканчивалось дракой, в которой побеждал старший, наглый и дерзкий.
Дерзкий снова отправился к маклаку, который вчера приодел его дворником.
– А, привет, заходи, – обрадовался приходу босяка лавочник. – Что? Слам принес?
– Нет! Приодеться снова надо.
– Кем на сей раз? Извозчиком, половым, мастеровым?
– Согласно паспорту, – усмехнулся Дерзкий, – мещанином города Гдов Псковской губернии.
Паспорт этот он украл в железнодорожном вагоне третьего класса по дороге из Москвы в Петербург.
– Тогда примерь сей сюртук. А сверху напяль этот картуз. Отлично! Как влитой. Бороду бы тебе подстричь, мещанин города Гдов…
– Без тебя знаю. Сапоги давай.
– Яловые, козловые?
– А, всё равно. Главное, чтоб хромовые.
Яловые сапоги делали из говяжьих шкур, козловые – из козлиных. Но вне зависимости от происхождения ценились те, которые для улучшения водонепроницаемости были обработаны раствором хрома.
– Не хочешь ли офицерские?
Лавочник вытащил из одного из ящиков начищенные до блеска сапоги, точь-в-точь такие, что некогда, в бытность офицером, носил Дерзкий. Сев на стул, Чванов их примерил.
– Будто мои, – прошептал он. – Теперь штаны.
Перемерив полдюжины, выбрал серые из английской шерсти.
– Одеяние дворника готов зачесть за полцены, – сообщил лавочник.
– Ещё чего, – хмыкнул Дерзкий. – Заверни его в узел, с собой заберу.
– Как скажете, – неожиданно для самого себя перешел на «вы» лавочник.
А всё потому, что одежда Дерзкого преобразила. Из бродяги он превратился… Лавочник сказал бы, что в очень опасного человека. Возможно, даже в убийцу.
– Сорочки свежие есть?
– А как же. Вот здесь вашего размера. – Лавочник тут же выложил дюжину.
– Беру все. А где ближайшие бани?
– По Лиговке, по четной стороне, недалеко от Чубарова переулка.
Рассчитавшись, Дерзкий отправился мыться. К его удивлению, в здешних банях имелось отделение для благородных. Чванов бросил на стол кассира трешку, оплату за пару часов пребывания там.
– А вы точно дворянин? – с сомнением, глядя на одежду и растительность на лице Дерзкого, уточнил он.
Чванов кинул ещё трешку.