Сыны Перуна - стр. 30
Хан кивнул, и Сун-Джен продолжил.
– Илькэ-Бек рассмеялся моим людям в лицо и посоветовал лучше присматривать за своими стадами. ТенишБет предъявил ему бляху, но тот сказал, что таких блях полно, и они даже могут быть на нижнем поясе жены Тениш-Бета. Это было серьезное оскорбление, и ТенишБет схватился за саблю. Люди Илькэ бросились на него и изрубили на куски. Наши люди вступились, но врагов было больше, они все погибли, лишь одному Балыш-Чи удалось бежать. Он прискакал один, с обломком стрелы в ноге и рассказал о том, что случилось. Ночью воины Илькэ напали на наши кочевья. Была битва, но их было больше, они напали внезапно, а мне пришлось собирать своих воинов, которые были разбросаны по разным кочевьям. Прости отец! – и Сун-Джен опустил голову в ожидании приговора.
– Ты все сделал правильно, – Сар-Авчи легонько похлопал сына по плечу, – просто Бог отвернулся от нас. Теперь наши враги в любой момент могут расправиться с нами, – и, глядя куда-то в сторону, продолжил: – Мой поход был неудачен, я потерял все: сына, войско, добычу. Теперь я должен ехать к Беку и просить у него заступничества. Я не выполнил повеление великого Шада, меня ждет позор и разорение, но, быть может, узнав о бесчестном поступке этого подлого пса Илькэ, великий правитель поддержит нас.
5
Распускаются цветы, поднимаются травы, природа оживает и молодеет. Оживает и молодеет не на глазах, потому, что глазу это омоложение незримо и незаметно. Она словно тесто в кадке, сдобренное дрожжами: оно поднимается, пузырится и набухает, как набухают весенние почки на деревьях, как набухает земля, переполненная влагой и живительным солнечным светом. Солнце поднимается над горизонтом, оживляет землю и… а впрочем, только ли это заслуга солнца? Пожалуй, нет. Солнце, оно ведь только греет. Есть еще и вода, которая готова напоить всех и каждого, есть ветер, приносящий живительный шелест и прохладу, есть еще и земля, в недрах которой скрыты неисчерпаемые запасы, ресурсы, которые словно вдыхают потоки живого во все, что просит, жаждет этого живого, что хочет не просто быть, что хочет жить, жить, полной и настоящей жизнью.
Степь поражала своим волшебным многообразием и красотой. Для каждого времени года у степи имелся свой неповторимый облик. Где-то в середине лета степь желтеет, словно покрываясь золотым налетом из увядающих листьев и трав. Она становится похожа на желтый ковер с изредка встречающимися вкраплениями зеленых кустов и деревьев, который где-то далеко-далеко обрывается линией горизонта, и над ней простирается голубое небо с покрывающими его белыми воздушными облаками. Ближе к концу лета степь становится бурой и мрачной и представляет собой довольно грустное зрелище. Зимой степь покрывается небольшим слоем снега, переносимого с места на место сильными ветрами, и невыносимая летняя жара сменяется суровыми морозами, пронизывающими землю глубоко-глубоко и делающими ее твердой как гранит.
Но сейчас, весной, степь расцветала. Свежая зеленая трава, еще не успевшая выгореть и пожухнуть под лучами палящего солнца, колыхалась под порывами легкого ветерка, и казалось, что земля двигается и дышит. Дышит так, как может дышать только живое существо, наделенное плотью и кровью, способное мыслить, чувствовать и любить, и она, эта степь, жила, жила и любила своих обитателей так же, как и они любили ее. Вот где-то вдалеке промчалась стайка антилоп и скрылась из виду. Любопытный сурок высунулся из своей норы и бесстрашно смотрел на проезжавший мимо конный отряд, не замечая, что прямо над ним, высоко в небе, кружат два огромных степных орла. Пение жаворонков раздавалось повсюду, дополняя красоту, ощутимую глазом, еще и приятной слуху живой музыкой.