Сын за отца отвечает - стр. 13
Штабная работа, очёчки – пожалуй, и пошла бы далее такая служба, если бы не затеянное Мордюковскими бабами сокращение армии. А тут полк их взяли и расформировали, года не прошло. И, слив со 135-м полком, 4-ю гвардейскую военную базу образовали. В Цхинвале же.
Но – уже без капитана Алексея Кравченко.
А вручили капитану Кравченко медаль «За отвагу», и дали понять, чтобы на продолжение контракта не рассчитывал. Тут и зрячих героев на дембель отправляем…
Правда, денег дали прилично. И вообще, и за боевые. По полторы тысячи рублей за сутки.
И сертификат на квартиру дали. Повезло сильно. Гораздо больше, чем многим. Видно, сыграло роль то, что тогда в Цхинвале на глазах командира полка успешный бой организовал. И выслуга в десять лет как раз подоспела – спасибо Чечне.
Нет, медаль – это было приятно. Авторитетнее иного ордена медаль-то эта… Но как жить дальше, было совершенно неясно.
На том и покинул капитан Кравченко воинскую часть 20634, что за Ботаническим садом во Владикавказе…
Время от времени Алексей мотал головой, когда вспоминал о тёзке из 135-го полка. Вот ведь как много от приказа зависит! Получил его Выхватов от командарма, лично и непосредственно. И пошёл творить чудеса в Цхинвале. Будучи как бы личным порученцем командующего. А значит – грудь в крестах или голова в кустах. Голова осталась на плечах – значит, должна была реализоваться первая часть формулы.
А ты вот там же, но всего лишь под командиром полка воюешь. Да комбат тут же, и тоже командует. Улицу против танков грузинских удерживали. Алексей боевыми тройками с гранатомётчиками управлял. Два танка сожгли, два захватили – чья заслуга?
Ну, конечно, командира! Особенно, если он, согласно рапорту, лично боем управлял. И уж точно – не ротного Ваньки, когда он на глазах начальства воюет. Удачно воевал – значит, правильно выполнял приказы командира. Неудачно – ну, тут ясно…
А тут ещё осколок, да ловко как! Бровь, веко, щёку разрезал. А главное, по роговице чикнул. Глаз, как выяснилось потом, остался зрячим – осколок именно черкнул, резанул роговицу, словно по методу академика Фёдорова. Это врачи позже говорили, качая головами и соглашаясь с наличием чуда. То есть что глаз не вскрыло совсем – раз, и что в рану не зашла инфекция – два. И в том, и в другом случае с органом зрения можно было бы попрощаться.
Чудо чудом, но это – глаз. Без него боя больше уже не поведёшь. Так что вроде и повоевал, а вроде и из строя быстро вышел. Оставил, получается, начальников посреди сражения. А в этих условиях и «За отвагу» – вполне себе по обстоятельствам…
Это как раз позднее Тихон Ященко объяснил. Когда Алексей как-то, уже работая в его «Антее» и расслабившись после коньячка, посетовал, что вот, мол, медаль после ордена получил. На снижение, мол, пошёл…
Тихон Ященко был человеком загадочным. И иногда – страшноватым. Нет, не какими-то там чертами характера или поведением. Или манерами. Манеры у него как раз были самые простейшие. На первый взгляд даже простонародные. Он, например, говорил не «бумажки», а «бумахки» – именно так, через «х». Он говорил вместо частицы ли – ле. Он типично по-малороссийски «гэкал», хотя это как раз нормально, ибо был он по происхождению казак, и впрямь происходил с Дона, хотя жизнь ещё его родителей занесла в Сибирь.