Сын Йемена - стр. 5
– Открыл разум? – спросил игиловец, пытаясь разглядеть лицо молчавшего Мунифа. – Здесь нас никто не слышит. Минут через сорок ты сядешь в машину, и мои люди отвезут тебя в безопасное место.
Муниф удивился, насколько изменился голос собеседника. Человеку, говорившему с такой железобетонной интонацией, сложно было противоречить. Нельзя противоречить. Это сродни гипнозу. Или тому, когда с тобой разговаривают, приставив к твоему виску ствол пистолета.
– Ты укажешь им ту съемную квартиру, где обитал до сего дня. Предъявишь свои документы моему человеку, он их сфотографирует. И поедешь домой со спокойной душой.
– И все? – Мунифу нестерпимо захотелось домой, и так же сильно он желал посветить в лицо собеседнику, чтобы увидеть его глаза. Успел заметить, когда еще были внутри здания, при свете армейской лампы, что глаза у игиловца голубые, усталые и честные. С такими глазами легко блефовать. Подобным людям хочется верить, даже когда нельзя. – Ты кто?
Игиловец откинулся на скамье и вытянул длинные ноги:
– Два правильных вопроса, которые подтверждают, что из тебя будет толк. Сколько тебе лет? Двадцать три?
– Четыре, – поправил его Муниф, невольно подчиняясь, поддаваясь укачивающей, как на волнах, манере собеседника вести разговор.
– Очень хорошо. Значит, у нас много интересного впереди.
– У нас? – переспросил йеменец. Он уже встрепенулся после пережитого страха близкой смерти, как петух, на которого напала кошка и которому удалось выжить – он прохаживается гордо по двору, встряхиваясь и демонстрируя курам, что контролирует ситуацию. А кошка все еще сидит на заборе и наблюдает за ним пристальным взглядом убийцы.
– У нас, – повторил незнакомец и добавил: – И у нас мало времени, хабиби Муниф. Тут вообще-то война идет. Мы в Эс-Сауре и пока еще не полностью ее контролируем.
– Мы? – снова не удержался йеменец, отметив с холодком между лопаток, что этот тип знает его имя.
– Давай не будем играть. Я – боец халифата. Так? – Он не ждал ответа на риторическое уточнение. – И ты должен быть в этом уверен. Ты понимаешь? О том, что ты побывал в Эс-Сауре, твоему генералу Мохсену лучше не сообщать. Тебя неправильно поймут. Побывавшего в плену ИГИЛ вряд ли отпустили бы просто так – выкуп или вербовка. Улавливаешь мысль? Надо беречь нервы начальства.
Холодок сменился на удушающий жар. По спине уже струился пот ручьями. Ну собственно, чему удивляться. Если его сдал Васим, то, выходит, что он знал, кто стоит за посыльным вопреки предположениям Мунифа о своей анонимности и предосторожностям самого генерала. Наверное, Васим все разведал специально по запросу этого длинноногого любителя сигарет.
«Кто же он такой? Только ли вывел меня во двор, чтобы не подслушали наш разговор или чтобы в темноте я не смог как следует запомнить его лицо, увиденное мельком?» Теперь лишь хриплый, гипнотически звучащий голос все крепче врезался в память.
Волной накатил пряный запах цветов, вызывая досаду оттого, что невозможно быть теперь прежним – беззаботным и независимым. Он скручен в жгут чей-то злой или, быть может, доброй волей, но, в любом случае, чрезвычайно неумолимой и непререкаемой. Что бы он сейчас ни предпринял, это не сработает. Ни побег от подручных этого типа, дабы не показывать им свои документы; ни обманное согласие, лишь бы сбежать, а потом надеяться, что про него забудут. Не забудут. Такие из-под земли достанут.