Сын Петра. Том 6. Треск штанов - стр. 25
Глава 5
1711, июль, 5. Саратов – Удинск
Купец степенно отхлебнул чая из чашки и поставил ее на стол. На блюдце. Это был тот самый Семен Фомич, что возил линейки да гири из Москвы на продажу в Смоленск, когда вводили новую СИ.
Ныне сей торг уже не шел так же бойко. И он отправился в своеобразное турне – посмотреть да послушать. Благо, что денег на распространении СИ сколотил изрядно и лавки имел по разным городам всего северо-запада. Даже в Ригу пробился.
Маленькие.
Они себя окупали и прибыль мал-мало приносили. Но плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Вот и Семен Фомич желал выйти на другой уровень торговых оборотов. Для чего линейки с гирьками совершенно не годились. Вот и отправился он погулять. Людей посмотреть. Себя показать. Да подумать – откуда-куда и чего возить сподручнее. И отправиться решил в те края, где в эти годы кипела самая бурная жизнь, – на Волгу. Тут взрывной рост и торговли, и перевозок, и всякого рода особых дел. Тех же новых хозяйств поставили массу. Да производящих всякое…
Прибыл в Саратов.
Погулял по торгу. Поговорил с людьми.
Там-то и узнал, что один его старый знакомец тут поселился. Уехавший из Смоленска еще до всей этой бучи с новой СИ. Вот и решил навестить его да поговорить. Он ведь если и не местный, то вон сколько тут прожил. Всяко лучше ситуацию знает…
– Вокруг города ничего особенного нет, – добродушно ответил знакомец. – Здесь всего семь колхозов. В них маис, фасоль и тыкву растят. Тебе нужно южнее ехать.
– Тыкву знаю, – произнес Семен Фомич, – а маис и фасоль – это что?
– А пойдем покажу…
Прогулялись до амбара. Он начал показывать и рассказывать.
– Фасоль, считай, что горох, только крупнее. И варится дольше. Маис же… это зерно. Видишь, какие крупные и дивные колосья? Так-то вещь. Но люди его не знают и не покупают. Да и непривычно оно.
– Тыкву, как я слышал, тоже неохотно покупают.
– Так и есть. У привычки великая сила… увы…
– И кому же это все растят?
– На прокорм колхозникам да в Пермь. Там с едой несладко, оттого все берут. И тыкву с маисом в каше мешают.
– А зачем?
– Так с тыквой больше варева выходит. Живот набить – самое то. А тыквы у нас вон какие. На загляденье. Поговаривают, что их поначалу хотели растить скоту на прокорм. Но люди тоже жуют. Особливо ежели выбора нет.
– Не глянулась тебе чем-то тыква?
– Мне? Так нет. Я-то ее люблю даже. Супружница моя ее запекает с медом – вообще лакомство выходит. Но люди у нас к ней непривычны. Оттого про скот и думали. Или птицу. Что куры, что гуси, что эти… как их… индейские куры, да, тыкву хорошо едят. Но им не достается, – улыбнулся Платон Тихонович.
– Ты сказывал про юг. А что там?
– А там много чего садят. И земляной орех с грушей, и солнечный цветок, и иное. Сверх к тому, что у нас выращивают. Солнечный цветок особенно хорош. С него масло можно давить. Хорошее. У нас в Царицыне первая маслобойня стоит. Я брал на пробу. Не оливковое, но доброе и сильно дешевле. И еще с него жмых остается, которым скотину кормить можно. Тех же свиней. Так что дело верное.
– А груша эта земляная? Что сие?
– Ты картошку знаешь?
– Ну а как же?
– Вот что-то похожее. Только можно по всяким неудобным местам высадить. Мал-мало еды даст. Она как сорняк растет. Не скажу, что сильно много или очень вкусно, чем-то на редиску похожа, только слаще, но как подмога – хороша. Ее ведь даже вдоль тынов можно сажать. В любой угол понатыкать. Покупать и возить можно только на продажу как спасительное средство, впихивая его селянам. Говорят, и на Смоленщине растет, и даже на юге новгородских земель. Но это слухи. Это проверять надо.