Сын Петра. Том 4. Потоп - стр. 33
– Ох… – только и выдохнула Арина.
– Сейчас он зайдет. Веди себя прилично. Парень ни о чем не знает. – С этими словами царевич дернул за небольшой рычажок под столом. И где-то вдали, в приемной, зазвенел колокольчик. Тихонько.
Через полминуты в кабинет зашел секретарь.
– Пригласи сына старосты.
– Слушаюсь, – кивнул тот и вышел.
Миледи же глубоко дышала, пытаясь успокоиться.
Щелкнул замок.
Открылась дверь.
И в помещение кто-то вошел.
– Проходи, Кирилл. И закрой дверь.
– Да, конечно. Мне сказали, Алексей Петрович, что ты хотел меня видеть.
– Догадываешься почему?
– Не могу знать.
– Как я тебе уже говорил, что рассказывали, будто ты смышлен не по годам и рассудителен. И я решил, к какому делу тебя пристроить.
– Никак не соображу, кто такое мог про меня рассказать. Меня же в селе все ненавидели, – озадачился парень, явно смущенный повторением такой характеристики в свой адрес.
– Отчего же?
– Отца моего не любили. Жили хорошо. Все окрест считали, что он три шкуры с них дерет, чтобы перед Натальей Кирилловной выслужиться. А как преставился – бояться перестали. Много раз мне это в глаза бросали.
– А мать что говорила?
– Чтобы не обращал внимания. Ибо от зависти.
– Не кручинься. То действительно от зависти. Но токмо не из-за хорошей жизни, а оттого, что толковый ты. Рассудительный. Что сам сейчас и показал. Это, – указал он на сидящую к нему спиной женщину, – Миледи. Слыхал о такой?
– Как же не слыхать? Слыхал… – отчетливо заробевшим голосом произнес парень.
– А что слыхал? – спросила Арина, поворачиваясь.
Перед ней стоял парень – ровесник Алексея. Такой же долговязый, видно в отца. Только если царевич ликом пошел в Лопухиных, то этот парень сочетал круглое лицо Нарышкиных и черты лица самой женщины. Будучи на нее заметно похож.
Кстати, Алексей навел справки. Ни приемный отец, ни приемная мать, ни их родственники даже близко не имели сходства с парнем. Что ему часто ставили в укор, называя кукушонком. Это его злило. Но мать всегда отмахивалась – плюнь на них. Завидуют. Вон какой красавец растешь – первый парень на селе. На голову, а то и на две выше остальных…
Кирилл замялся, не решаясь отвечать.
– Что же ты молчишь? – спросил царевич.
– Так страшилки всякие сказывают. Чего дурное болтать? Дурные же люди.
– Полагаешь, что за страшилками этими нет ничего?
– Если есть, то тем более нечего болтать. Глупо.
– И все же, – мягко произнесла Миледи. – Мне интересно, что в селе обо мне говорят.
– Мне невместно.
– Ты, Кирилл, – сказал Алексей, – к ней в ученики приставлен мною будешь. Так что не робей.
Тот от таких слов аж отшатнулся и едва не перекрестился.
– Неужели такие ужасы? – наигранно ахнула Миледи, которую ситуация стала забавлять. – В нашем деле очень важно уметь говорить честно. Без прикрас. Чтобы Алексей Петрович, – кивнула она на царевича, – или государь могли ясно понимать ситуацию. Так что говорят?
– Вот так и сказать?
– Поверь, я много всякого про себя слышала. Говори смело.
– Говорят, что ты полюбовница не то самого государя, не то царевича.
– О! – удивился Алексей. – Это что-то новое. Любиться с кормилицей… это надо разобраться, кто болтает. Вряд ли своим умом до того дошел.
– Я разберусь, – кивнула Миледи.
И они вновь уставились на парня.
Тот нервно сглотнул, прекрасно понимая, что теперь будет с теми болтунами. Но и молчать не решился, пустившись в подробное изложение всяких слухов. Один поганее другого. И если в них поверить – Арина выходила едва ли не черт в юбке. Чертовка, во всяком случае. Что служит бесенку. А то и в услужении у самого Антихриста, каковой его от козы и породил.