Сын маминой подруги - стр. 83
- Да успокойся ты.
- Убери… свои… грабли! – рычал покрасневший от натуги Елисей.
Ярость с такой силой клокотала в душе, что Лиса почти не ощущал ни сковывающих движений, ни нехватки воздуха. Он даже боли не чувствовал от ударов в данный момент и пытался всеми силами освободиться от, казалось бы, тщедушного друга.
Кожа Марка побелела местами от напряжения, а пот градом катился по лбу. Досталось кухне и ни в чем не повинной утвари, за которую потом им придется платить. Разъярённый до крайности Канарейкин себя уже не контролировал. Он орал что-то о бабах и том, как его все это достало. Половину речи было просто не разобрать, поскольку он представлял собой просто сумасшедший поток слов. На самом деле Лиса сам не думал, что способен взбеситься до такой степени.
И все из-за чего? Из-за одной неосторожно брошенной фразы? Она устала от него – прозвучало так, будто Елисей ее каждодневно доставал собой. Навязывался, терроризировал своим присутствием, и она больше не смогла молчать. А после еще посмела заявить, что любила его. Сначала молчала о той ночи, хотя прекрасно знала и видела, как он сходил с ума. Потом прикрылась любовь и теперь такое.
Да к черту этих баб, чтобы Елисей в них вообще понимал.
На самом деле Елисей не собирался разрушать дом. Так, ударил парочку раз по столу, разбив в кровь руки – не более. Если бы не дурацкая фраза Марка, брошенная им в ту секунду, когда он появился на пороге:
- Баба таки бросила? Ничего, иногда полезно быть на вторых ролях, мамочкин сынок.
Эти слова, сказанные ехидным голосом, стали настоящим триггером, который сработал очень эффективно – он распалил, едва начавший затухать, костер всего пару секунд. Лиса сам не понял, как бросился на лучшего друга и схватил того за грудки. А дальше красная пелена. Они сцепились точно дикие звери, пытаясь побороть друг друга и расходуя весь подскочивший в крови адреналин в этой борьбе. Казалось весь дом за секунды пропитался тестероном, в воздухе словно витали заряженные частички и грозили вот-вот полыхнуть. Все копившееся напряжение от непонимания и незнания вырвались наружу вместе с гневом. Марк пытался заставить его выпустить ярость и у него это отлично получилось.
Лиса дернулась в очередной раз, злобно рыкнув, но Тасманов не зря тренировался собственным дедом. Марк усилил напор, дожидаясь, когда у него кончаться силы. Однако не рассчитал одного – успокаиваться Елисей и близко не собирался. Собственные эмоции давали ему силы, потому он попросту перекинул друга через себя прямо на твердую землю, выбиваю дух.
- Бл*ть! – задохнулся Тасманов хрипло, хватаясь ртом воздух и на секунду теряя ориентацию в пространстве. Кто-то рядом кричал, просил их прекратить и требовал разнять их.
- Я тебе не «маменькин сынок»! - рявкнул Лиса, схватив друга за ворот свитера, отчего ткань опасно затрещала. – Понял?!
- Да, - выдохнул с трудом Марк, обхватив его запястья и сверкнув синим взглядом, глядя ему прямо в глаза. – Ты мамкин слюнтяй!
И ударил ногой по голени, с трудом извернувшись. Они покатились по земле, собирая собой пожухлые прошлогодние листья, желтую траву и всю грязь. Рядом раздался девичий испуганный крик и показались девичьи розовые кроссовки в поле зрения Елисея. Но он быстро забыл о них.
Перепачкавшись с ног до головы и поскальзываясь, с переменным успехом боролись друг с другом, пока кто-то не обрушил на них поток ледяной воды. Оба парня замерли, а после чьи-то сильные руки подхватили их и столкнули лба с такой силой, что в голове помутилось. Перед глазами заплясали цветные круги и Кира вскрикнула в ужасе: