Сын маминой подруги - стр. 80
- Еще раз гавкнешь на меня – врежу кулаком! – огрызнулась она в ответ, с силой наступив ему на ногу и пожалев, что без каблуков. – Отпусти меня. Подстилок своих поучай, бабник!
- У тебя совсем голову отшибло, причем тут мои бывшие?! – заорал Елисей, не давая ударить себя по ногам.
- На себя посмотри! Кто тебе вообще дал право указы мне раздавать?!
- Да хоть со столбом целуйся, но на людях себя веди прилично! Репутация ресторана, знаешь ли…
Больше эту чушь выслушивать Алиса не собиралась. От вспыхнувшей ярости со всей силы ударила Елисея по голени и вырвала руку из ослабевших пальцев, едва он зашипел от боли, согнувшись в три погибели. В голове мелькнула отдаленно мысль, что не стоило бы так горячиться. Надо было попытаться уладить конфликт - пойти на компромисс. В конце концов, не скатываться в банальное насилие.
Только разум отключился и остались одни эмоции, у которых напрочь отсутствовали любые тормоза.
- Ненавижу тебя! – рявкнула громко, сжимая кулаки и ударяя по широким плечам. – Ненавижу, слышишь?! Достал!
- Да ты меня тоже бесишь! – заорал Лиса в ответ, разогнувшись наконец.
От взаимной обиды, непонимания и злости атмосфера вокруг накалилась до такой степени, что один другого готов был придушить. Едва Алиса открыла рот, Канарейкин понял – еще одного раза он не выдержит. Прибьет ее точно, закопает где-нибудь и сам потом повесится. Эта невозможная, упрямая женщина его так достала, что стерпеть очередную порцию возмущений не смог. И потому поступил так, как посчитал правильным.
Просто взял и поцеловал. Чтобы замолчала, никак иначе.
Кому могут нравиться истерички? Точно не Елисею Канарейкину. Абсолютно все равно что едва коснулся ее губ, - у него расплавились мозги, растекаясь по организму бесполезной жижей. Наплевать, как сильно завел всего один стон. Нет-нет, Алиса Ежова ему совсем не нравилась. Ведь не нравилась?
Воспоминания – штука сложная. Спустя годы не всегда можно сказать, где была правда или остался вымысел. Елисею казалось, что ту ночь он так никогда не вспомнит. Врачи наперебой твердили о возвращении памяти постепенно. Иногда годы, иногда считанные минуты возвращали разодранные куски того отрезка жизни, который выпал из его сознания.
Он запомнил ее запах, образ и тихий смех. Ни цвета платья. Ни волос, ничего из того, за что бы мог ухватиться в поисках. Или может не хотел – боялся себя самого, потому старательно загонял произошедшее подальше в подсознание. А когда незнакомка в маске появилась в его жизни – один за другим тщательно спрятанные кусочки мозаики постепенно собирались в единую картину.
Тогда Канарейкин выпил любимый коктейль, ощутив легкий горьковатый вкус. Возможно наркотик не до конца смешался с напитком, однако Елисей не обратил на это никакого внимания. Крутящаяся рядом назойливая девица только раздражала, а когда сознание начало туманиться, вовсе отделался от нее, двинувшись на свежий воздух. Запасной выход в сторону курилки – идеальный вариант, чтобы проветрить мозги и немного прийти в себя. Неужели он так напился? Вроде выпил совсем чуть-чуть, только чувствовал себя ужасно.
В тот вечер на Алисе было голубое платье. Оно так шло ей, что только ленивый не высказал парочку комплиментов в сторону длинных ног девушки и внезапно появившейся груди. Да он сам обронил пару ничего не значащих фраз, заметив засветившуюся радость в ее голубых глаз, которым был так к лицу, переливающийся в огнях софитов, шелк.