Сын Губернатора - стр. 9
Как я по универу ходить в ней буду?! Как я до общежития дойду?!
Дергаюсь в сторону и слышу жалобный треск толстовки. Рукав оторвался.
Твою мать!
– Упс, – мерзко смеется Кристина.
– Не жалко, – поддакивает Ира, – ей давно уже пора полы мыть.
Не знаю, откуда у меня берутся силы, но я буквально отшвыриваю от себя Пахомову, вслепую ударяю Нечаеву и, подняв с пола рюкзак, вылетаю из туалета в коридор.
– Куда прешь, ущербная? – летит от кого-то.
Расталкиваю толпу в холле и вся насквозь мокрая выбегаю на улицу. С ног сбивает холодный ветер, который благодаря пропитанной водой толстовке моментально промораживает до костей.
Перепрыгивая через две ступени, слетаю с крыльца и, давясь слезами, бегу по тротуару мимо парковки.
– В общаге воду отключили? – ржет кто-то, – решила в туалете помыться?
Шутка сопровождается взрывом хохота.
– Да нет, уборщица спутала ее со шваброй и помыла ею полы.
Обхватив себя руками, ускоряюсь. Добегаю до угла здания корпуса, поворачиваю за него, чтобы отсечь себя от жертв остроумия. Какое-то время еще бегу, но затем, почувствовав, как колет в боку, перехожу на быстрый шаг.
Громко всхлипываю и размазываю по лицу капающую с мокрых волос воду вперемешку со слезами.
– Садись, – неожиданно раздается сбоку.
Резко остановившись, поворачиваю голову и замечаю медленно катящуюся параллельно со мной черную спортивную машину, из окна которой на меня смотрит Греховцев.
– Нет, – решительно качнув головой, возобновляю шаг.
– Сядь в машину, идиотка!
– Ты сам сказал не подходить к тебе, так что… – на языке вертится грубость, но я вовремя его прикусываю.
– Сядь в машину, разговор есть.
Я представляю примерно, о чем будет этот разговор, но все равно мешкаю. Быстро оглядываю кофту и джинсы, по которым расползлись огромные темные пятна и свисающий почти до локтя оторванный рукав.
– Я мокрая, – произношу глухо.
– Сядь в машину, – еще жестче повторяет Герман.
Оглядевшись вокруг и убедившись, что никто нас не видит, переступаю через бордюр, открываю дверь и сажусь рядом с мажором.
– Если твои фанатки увидят нас вместе, завтра меня четвертуют.
– Это они? – уточняет парень, кивком головы указывая на мои лохмотья.
Я вообще-то никогда не ябедничала. В детдоме стукачей не любят. Но сейчас проговорилась.
– Слушай, – начинаю взволнованно, – я знаю, о чем ты хочешь поговорить…
Греховцев заламывает бровь и смотрит на меня в ожидании.
– Так вот… я никому ни слова не сказала о том, что ты заступился за меня перед деканом. Я не понимаю, откуда они узнали…
Герман скользит по мне недовольным взглядом, осматривает волосы, немного тормозит на губах, отчего мое сердце неожиданно сбивается с ритма и останавливается на расцарапанной в кровь ладони.
Я и сама замечаю это только сейчас. Даже не помню, где так поранилась.
– Недоразумение ходячее, – бормочет он и, сложив руки на руле, устремляет взгляд в лобовое стекло.
Я, сглотнув слюну, опускаю глаза.
До ужаса стыдно.
Молчание затягивается. Исходящее от кожаного сидения тепло проникает под мокрую одежду, и я начинаю согреваться.
Чего ему от меня надо?
Немного осмелев, незаметно рассматриваю его.
Он странный. Я таких никогда не встречала раньше. Как с другой планеты или параллельной Вселенной. Внешность и энергетика, исходящая от него сильно отличаются от всего, что встречала раньше. Его даже человеком назвать сложно.