Сын Дьявола - стр. 15

Снежана никогда не курила, а значит ей стало действительно плохо. Все еще горящий окурок летит из окна и приземляется в сухой траве.

Я качаю головой и нажимаю на него мыском носка, а потом начинаю насвистывать мелодию любимой песни Снежаны.

Елка – Девочка в пежо.

Когда дыхания почти не остается, а я отчаиваюсь обратить на себя внимание и уже беру камень, чтобы кинуть в окно, из него высовывается бледное в этом тусклом ночном свете лицо Снежаны.

15. Глава 15.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она негромким голосом, и я тут же начинаю шепотом тараторить.

— Снежана, Снежана, я не могла дозвониться, твоя мама брала трубку и кричала. Я хотела тебя увидеть, не могла иначе. Я бы хотела все исправить, я бы хотела извиниться, загладить свою вину. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы осталась, я помогла, я сделала бы все возможное…

— Нет, — прерывает, надеюсь, все еще подруга, мой нескончаемый поток речи и качает головой. – Ты бы поступила так же. И я бы так поступила. Это называется инстинкт самосохранения.

Не ожидала от нее такой мудрости и вдруг поняла, что у меня, похоже, этот самый инстинкт напрочь отсутствует. Потому что я готова была спрыгнуть с трамвая, я готова была переться в ночи просить прощения, я готова защищать подругу перед всем городом, не смотря на запрет отца.

— Пускай, но я все равно виновата, что мы туда пошли.

— Может быть, — задумчиво произносит она и вдруг скрывается в окне.

— Снежана, — кричу я шепотом, и через пару мгновений она появляется снова.

— Да не ори, мать разбудишь.

— Как ты? — тут же спрашиваю я о главном. – Такое перенесла. Ты курить начала, ты была у врача?

Снежана как-то странно на меня смотрит, а потом вдруг кивает.

— Очень плохо, — слезливым шепотом говорит она, и сердце мое бухает вниз. – Я хотела с собой покончить, но потом подумала, как ты будешь без меня.

— О, Снежана, — закусываю я дрожащую губу и чувствую горячие слезы в глазах. – Что мне сделать для тебя? Я так переживала. Я так боялась, что эти уроды сделали тебе больно. Их надо посадить! Ты должна написать заявление, и тогда их посадят за изнасилование в тюрьму. Почему ты этого не сделала, раз уж… – я перевожу дух. – Раз уж весь город знает.

Она сразу меняется в лице.

— Весь?

— Да, и отец запретил мне с тобой общаться, но я все равно буду. И пусть что хочет, то и делает. Пойдем завтра заявление писать. Я с тобой…

— Слушай, — снова прерывает она меня резко и как-то раздраженно. – Забирайся ко мне, я все расскажу. И мы обсудим, что делать дальше.

Я осматриваю дом на наличие выступов, но, кажется, вор скорее сломает себе шею, чем заберется на второй этаж.

— А как?

— Легко... Вон, — она указывает за угол дома. – Там лестница. Забирайся на нее и просто перелезай по крыше в коридор, там я тебя и поймаю. Если не боишься, конечно.

Высота была моей маленькой слабостью настолько, что я даже отказалась лететь с Мариной заграницу. Но ради Снежаны...

— Не боюсь. Я сейчас залезу!

— Жду тебя, — говорит она с кривой улыбкой и снова прячется в окне.

Я опускаю взгляд на белую панель и вижу грязное пятно. Такое же грязное и темное, как страх, липкой субстанцией растекающийся по венам. Я тяжело вздыхаю, смотрю на краешек показавшейся лестницы и не понимаю, как я ее не заметила. Возможно, подсознание не давало мне, защищая от возможного головокружения. Результатом чего может стать падение.