Сын Атлантиды - стр. 37
Пока муж хозяйки пропадал на охоте, а семеро детей (восьмой был младенцем) бегали где-то по лесу, Анна сняла платье и, не в силах сдержать слез, взглянула на новое. Единственной ценной вещью у нее остался медальон.
В тот день вождь обьявил своему народу об угрозе войны со стороны арванов и призвал мужчин немедленно приступить к строительству частокола. Ограждение должно было защитить селение на случай поражения в бою. Туда и отправили Артура с Максимилианом.
Максимилиан все еще не понимал, в какую паутину его забросила жизнь. Он наивно полагал, что уже в ближайшие дни их найдет поисковая операция и они все-таки доберутся до порта Сан-Хуан. Свое положение юноша воспринимал как временное, поэтому аккуратно сложил рубашку, брюки и спрятал их вместе с драгоценной сумкой.
А вот Артуру объяснять ничего не пришлось. Он понял, что из одного плена они попали в другой, и что теперь их жизнь зависит всего лишь от лжи. Глупо было думать о побеге или о возвращении.
Так прошло несколько дней. Стоит заметить, что Максимилиан ежедневно обрывал страницы на календаре. Так ему было проще. Он каждое утро просыпался с надеждой, что вернется в цивилизованный мир.
– Я отношусь к этой ситуации, как к приключению, – сообщил он ивасэкийцу, который совершенно не понимал его речи. – Выход из зоны комфорта пойдет мне на пользу. К тому же, здесь чудесный свежий воздух и нет никаких вредных испарений.
Они с Артуром временно спали под открытым небом. В процессе стройки вождь обещал выделить несколько елей для каркаса на шалаш, где пленники должны будут жить. Максимилиан старался не пересекаться с Артуром. Артур делал то же самое.
Рано утром мужчины отправлялись в лес и рубили ели. Сотни ударов о стволы разлетались двойным эхом по округе. Деревья со скрипом падали на землю, а ивасэкийцы с искренними сожалениями просили у них прощения.
Артур, утирая пот, тоже принимал в этом участие, и срубленная ним ель по жуткой случайности чуть не привалила Максимилиана.
– Эй! Вы что хотите меня убить? – возмущенно вскрикнул юноша, когда громадный ствол рухнул в двух шагах от него.
– Прошу прощения, Ваша светлость! – с издевательской ухмылкой крикнул Артур.
То же самое творилось между Армусом и Аксеном. Разведка разделила их жизнь на «до» и «после». Братья почти не общались, ограничиваясь лишь приветствиями и прощаниями. Маккой заметил между сыновьями отчуждение, но не находил подходящего момента, чтобы с ними поговорить.
Пока ивасэкийцы валили деревья, Максимилиан пытался завести с кем-то из них разговор. Он работал больше языком, чем топором, и это несказанно раздражало мужчин, которые совсем не понимали его бессмысленного бормотания.
– И долго ты будешь отлынивать от работы? – однажды поинтересовался Артур.
– То, что эти люди взяли нас в плен, не дает им права эксплуатировать нас как бесплатную рабочую силу! – заявил юноша и взмахнул рукой, как оратор за трибуной.
– Да ты что? – насмешливо фыркнул Артур, с размаху вонзив топор в древесину. – Хочешь основать движение за права бледнолицых?
– На Вашем месте я бы лучше молчал! По Вам плачет каторга! И сейчас Вы вполне заслуженно рубите леса!
– В отличие от некоторых я не ною и не жалуюсь, – хмыкнул Артур. – А вот ты зря надеешься на спасение. Никто нас не найдет. Этой земли нет на карте мира, сюда не ступала нога колонизатора.