Сыграй на цитре - стр. 16
Лучше начать льстить прямо сейчас.
– Миледи Миазма так великодушна, если верить слухам, – говорю я, когда мы переплываем небольшой ручей и направляемся в очередную рощу.
– Зови меня Ми-Ми, – говорит Миазма. – В отличие от Милосердной Жэнь, я соответствую своей репутации. Так ведь, Ворон?
Сначала кажется, что она разговаривает сама с собой; вокруг нас нет никого, кто мог бы быть «Вороном». Но затем из мрачной темноты доносится нечленораздельное бормотание.
– Ворон, это Зефир. Зефир, это Ворон, – Миазма представляет всадника справа от нее. Он похож на бесформенную и безликую тучу из черного плаща с перьями, которую венчает коническая шляпа из желтой соломы.
– Ворон – один из моих стратегов, – говорит Миазма, в то время как он заходится в приступе кашля с мокротой. Я задерживаю дыхание. – Он покажет тебе, как тут все устроено в лагере. Возможно, ты даже кое-чему научишься у нашего стреляного воробья.
– Жду с нетерпением, – нагло вру я сквозь зубы.
Проходит достаточно времени, когда Ворон перестает кашлять, чтобы тут же начать кряхтеть. Я вздыхаю с облегчением, когда он отстает от нас.
Мы достигаем вершин череды холмов, каждый из которых больше предыдущего. Я хватаюсь за рожок седла, когда мы поднимаемся по самому отвесному склону. В груди начинает першить, а затем и вовсе перехватывает дыхание.
Под нами разворачивается одна из многочисленных военных баз империи, огромная, как город; ее сетчатый узор светится, как будто был отпечатан на синем пейзаже раскаленным железом.
Я знала, что Миазма пользуется финансовой поддержкой империи, но мое сердце все равно сжимается, когда мы проезжаем мимо обнесенных частоколом ворот в этот милитаристский рай. Жеребцы практически сияют. Солдаты выглядят сильнее, старше, их кормят явно лучше, чем солдат Жэнь. Сам воздух полон жизни: молоты звенят о наковальни, генералы раздают приказы, а толпа солдат кричит вокруг борцовской ямы. Когда мы проезжаем мимо засыпанной песком арены, победитель поднимает кулак. Я не придаю большого значения этому жесту, но, когда Миазма замедляет ход своей лошади и поворачивает назад, снова смотрю и вижу что-то темное в его сжатой руке. Это клок человеческих волос и скальп.
Мое горло обжигает желчь.
Миазма тем временем занята тем, что ощупывает его потную руку, как будто она покупает кабана в мясной лавке.
– Я вижу, ты неплохо окреп. – Она похлопывает его по бицепсу. – Продолжай в том же духе.
– Да, моя леди!
– Сюда, – отдает приказ Миазма, когда солдаты, с которыми мы ехали, расходятся и направляются по разным тропинкам к своим казармам, оставляя нас с Когтем, Гадюкой и Вороном. Мы проходим мимо холщовых палаток к миниатюрным шатрам, украшенным лаком и позолотой. Стражники в красно-коралловых пластинчатых кольчугах с ламинарным свечением вытягиваются по стойке «смирно», когда мы проезжаем сквозь их ряды, и худощавый, как тростник, евнух, с изящно наброшенной на плечо тканью имперского алого цвета, снует вдоль Миазмы, объявляя на ходу:
– Премьер-министр Империи Синь, главнокомандующая армиями Синь, посланная небесами защитница императрицы Синь Бао…
– Хватит уже, – говорит Миазма. – Разве ты не видишь, что у нас гость?
Если бы только у меня были мои белые одежды или евнух, который трубил обо всех моих прозвищах. Вместо этого я погрязла в бежевом цвете и Лотос в качестве оповещателя, только что перегрызшей свой третий кляп.