Сыграем? Игры «прекрасных» - стр. 41
Нет, нет...
Нет.
Нет.
Ни за что.
Секундная слабость.
Я не контролирую мысли, поэтому и вышло подумать бред, но это не значит, что я верну Ваню в детдом. После смерти бабули брату целый месяц пришлось жить в детском доме. Его же сестра в это время носилась с выпученными глазами от кабинета к кабинету.
Впервые я столкнулась со взрослой жизнью тогда. Год назад меня, как будто планомерно пытались свести с ума. Никто из работников органов опеки не шёл мне навстречу. Они все стояли на том, что я не сумею позаботиться о брате. И неважно, что я ответственно принесла все справки, что собрала все документы, что устроилась на официальную работу. Ответ мне был во всех случаях один: «В усыновлении отказано!». По ночам я плакала в подушку, утром, умирая от морального и физического истощения, шла на работу, вечером - на подработку в магазин, а ночью ломала голову над тем, что можно сделать помимо того, что я уже сделала. Глупо. Тупо. Кому скажи, надо мной посмеялись бы все, но в минуты отчаяния человек обращается либо к Богу, либо к выпивке. Помня до чего горячительное довело маму, я решительно отмела идею напиться. Не возьму в рот и капли алкоголя даже для того, чтобы забыть обо всех трудностях на час, на два, даже на целый день. Гены у меня ужасные. В нашей семье спился и мой дедушка, и брат дедушки, и моя мама. Как бы не было тяжело, мне нельзя притрагиваться к алкоголю. Ване я не помогу, если загнусь где-нибудь под забором. Так вот у меня и остался один иррациональный и далёкий от понимания многих выход... Храм.
Послушав тётеньку, занимающуюся вопросом усыновления, я воспылала надеждой. Немного вылезла из пучины отчаяния. Работница органов опеки пожалела меня и направила попробовать в последний раз. "Если не получится и в этот раз... Прости, Аня, но пытаться снова - бесполезно. Ты потратишь все нервы, здоровье и не дашь брату сепарироваться от тебя. Не выйдет и с моей помощью - позволь брату счастливо жить в новой семье. Он будет и без тебя счастлив, Аннушка. Что даст ему вчерашняя выпускница школы? Подумай, подумай. Бьёшься ли ты ради него или ради своего эгоизма и нежелания оставаться одной.»,- сказала мне Нина Николаевна.
Женщина средних лет, в сером костюме, серых туфлях и очках, скрывающих взгляд полного безразличия ко всему. Я скрипнула зубами и благо словила себя на том, чтобы огрызнуться. Не огрызнулась.
Работница органов опеки даже и не поняла, что я готова заорать на неё из-за того, что она не понимает. Женщина, у которой душа суше, чем сухари, которые любила сушить моя бабушка в печке, увлечённо забила ногтями-когтями по клавиатуре компьютера. А я лишь стояла, смотрела на то как принтер распечатывает золотой для меня лист и дышала по специальной методике, помогающей справляться со злостью. Как эта... «Умная» женщина не понимает, что брат - мой самый близкий человек на всём белом свете. Я пойду ради него на всё. Какая другая семья? Как у Нины Николаевны и язык повернулся сказать мне такое... Чтобы я сдалась и позволила усыновить брата неизвестно кому? Никогда. Ни за что...
Бессердечная, но моментами испытывающая похоже человеческие качества работница органов опеки оторвалась от компьютера и сказала мне попытаться подать запрос снова. От себя Нина Николаевна доложила мне в толстенную папку рекомендательное письмо и отдала её мне, утирающей слёзы и благодарившей точно не меньше миллиона раз. Хватило и этой маленькой поддержки от незнакомого и наполовину циничного человека, чтобы я зацепилась за мизерный шанс, но прежде чем подавать документы повторно, я... Да.