Святой Грааль - стр. 55
Олег с трудом поднялся, стараясь не наступать на правую ногу, – занемела, отказывалась слушаться. Менестрель удалился еще на десяток шагов. Олег неуклюже примерился, словно держал нож впервые в жизни, с силой швырнул. В глазах потемнело, он зашатался, растопырил руки, пытаясь удержать равновесие.
Впереди раздался судорожный всхлип. Менестрель резко развернулся, стрела сорвалась с тетивы, пролетев над головой Олега. Глаза менестреля были безумно вытаращены, кровь совсем отхлынула от бледных щек, он стал мертвенно-желтым. Поспешно выхватил другую стрелу, наложил на тетиву, натянул, прицелился в Олега. Щелкнуло – стрела пролетела мимо. Менестрель оскалился, качнулся, изо рта потекла кровь. Он медленно опустился на колени, глаза все еще с изумлением смотрели на Олега. Лук выпал, скользнул вниз по траве.
Олег подошел, сильно хромая и подволакивая ногу. Менестрель закашлялся, кровь забрызгала подбородок, прохрипел:
– Ты сумел… Я недооценил…
– Кто послал? – потребовал Олег.
Менестрель чуть качнул головой, в глазах зажглись искорки.
– Заставить не сможешь… Я уже мертв…
Олег хмуро кивнул. Если нож ударил, как должен, то кончик лезвия, пропоров мышцы спины, пробил сердце.
– Тебя сжечь или зарыть? – спросил Олег.
Кровь выплескивалась изо рта менестреля неровными толчками, сердце еще цеплялось за жизнь. Грудь часто вздымалась, там хлюпало, словно плескалась огромная рыба. Менестрель ответил угасающим голосом:
– Я огнепоклонник…
– Все четыре стихии священны, – добавил Олег быстро. – Я могу похоронить тебя по твоему ритуалу. Скажешь?
Глаза менестреля закрывались, он пошатывался, стоя на коленях. Прошептал едва слышно:
– Возьми мой меч… Отдал за него сорок коров и двух коней…
– Именем Заратуштры, – потребовал Олег на языке фарси. – Кто послал тебя?
– Владыки Мира…
Он упал лицом вниз, уже мертвый. Олег вытащил из спины свой нож – в самом деле достал сердце! – вытер о плечо менестреля. В карманах убитого обнаружил несколько золотых монет, забрал, тяжело полез наверх. Кровь уже остановилась, но чувствовал себя таким слабым, что не отбился бы и от воробья. Менестреля не сумел бы похоронить по-европейски, даже если бы хотел. К счастью, по законам огнепоклонников их нельзя закапывать в землю, сжигать, бросать в воду – все четыре стихии священны, осквернять трупами нельзя, мертвое тело надлежит оставлять открыто, дабы хищные птицы и звери похоронили мертвеца в своих желудках, а мелочи доедят муравьи и жуки.
Он дважды терял сознание, пока добрался до шалаша. Рой зеленых мух сплошным одеялом покрыл труп Ганима и арбалетчика, к ним уже проторили дороги крупные желтые муравьи. К трупам они бежали с поджатыми брюшками, а обратно – с раздутыми. В крохотных челюстях Олег углядел красные волоконца мяса.
Кони фыркали, пятились от залитого кровью человека. Олег выгреб из тайника мешочек с золотыми монетами, кляня себя, что спрятал так глубоко, привязал поперек седла лошади Ганима, сам с великим трудом взобрался на жеребца арбалетчика.
Когда он подъезжал к воротам замка Горвеля, его ждали стражи с обнаженными мечами. Ворота торопливо распахнули, сам Горвель поспешил навстречу и помог слезть с коня. Лицо рыжебородого хозяина замка было мрачным, в глазах блистали молнии. Он сжимал кулаки, орал на стражей. Примчался Томас, уже в полных доспехах, разве что забрало не опустил. Крикнул издали тревожно: