Святой Грааль - стр. 27
– Сэр калика, – не выдержал Томас, он придержал коня, давая перейти на шаг, – а что ты умеешь еще?
Калика смотрел непонимающе.
Томас поспешно поправился:
– В воинском деле, конечно. Ты мыслишь о высоком, вижу, но и благородное искусство войны в нашем мире стоит не на последнем месте!
– Увы, мир глуп и жесток. Все еще.
Томас воскликнул удивленно:
– О чем поют менестрели, как не о воинских подвигах?! Не о боях, сражениях? Для чего еще рождаются герои, как не для битв и славной гибели?
Калика покачал головой, не ответил. Под ним был такой же огромный жеребец, как и у Томаса, но Томас помнил, какого труда стоило обломать своего зверя, а под каликой конь как шелковый, лишь пугливо косится. Неужели верны слухи о том, что скифы способны сдавить коленями так, что ребра трещат, а конь падает замертво?
– Эллины, – заговорил Томас, пытаясь вызвать калику на разговор, – знавшие езду только на колесницах, когда впервые увидели конных таврославян, сочли их сказочными зверями – полулюдьми-полуконями. Так и назвали: конные тавры, кентавры! Они, говорят, на полном скаку метко стреляли из луков!
Калика покосился на рыцаря, спросил коротко:
– В твоем мешке еда есть?
– Нет, только чаша, – ответил Томас огорченно. – А что?
Калика мгновенно сорвал с плеча лук, мелькнуло белое оперение, сразу же Томас услышал звонкий щелчок. Калика с безучастным лицом повесил лук за спину. Лишь тогда остолбеневший Томас посмотрел вперед на дорогу, куда унеслась стрела.
В сорока шагах на обочине бился пронзенный насквозь крупный заяц. Томас, все еще не веря глазам, пустил коня впереди калики, концом копья подхватил добычу. Калика все с тем же непроницаемым лицом протянул руку. Томас поспешно выдернул стрелу, вытер кровь и почтительно подал калике:
– На привале сам освежую, святой отец!.. Э-э… сэр калика. Конечно, вера Христова самая правильная, но в язычестве тоже что-то, оказывается, есть…
Калика усмехнулся краешком рта, смолчал.
Глава 5
Ближе к полудню въехали в крохотную деревушку. Калика направил коня к самому крайнему домику, от которого несло копотью, горелым железом, ржавчиной. Навстречу вышел широкий могучий мужик в пропаленном кожаном переднике, Олег сказал, не слезая с седла:
– Сможешь подковать коня и расклепать два железных кольца?
Мужик смотрел исподлобья:
– Это ж надо огонь разводить…
– Жаль, – сказал Олег сожалеюще. – Я думал, тебе два золотых пригодились бы в хозяйстве…
Мужик поспешно обернулся к дому, взревел так зычно, что кони испуганно прижали уши:
– Варнак, Болдырь!.. Живо разогреть горн!.. Наострить новых гвоздей!
Олег спрыгнул с коня, Томас понимающе ухмыльнулся, слез, отдал поводья набежавшим детям. У деревенского кузнеца их оказалась целая куча: одни разожгли огонь, другие расседлали коней и напоили, а хозяйка спешно принялась ощипывать гуся.
Глаза кузнеца расширились, когда увидел ошейник на шее благородного рыцаря, но смолчал. Быстро и умело, орудуя зубилом и клещами, расклепал подлые обручи, тут же швырнул на горящие угли, спеша переплавить, чтобы и следа не осталось, буде начнут спрашивать надсмотрщики барона. Олег бросил ему в ладонь два золотых. Кузнец поблагодарил, тут же словно невзначай уронил на закопченную наковальню, лишь затем заулыбался и бережно убрал в кошель.
Олег усмехнулся: