Святослав, князь-ратоборец - стр. 15

Сразу после боя Игорь собрал военный совет – несмотря на то, что русам в этот день удалось устоять, князь не обольщался и прекрасно понимал, что второй такой битвы его рать просто не выдержит. Потери были страшные, ещё больше было раненых, и все осознавали, что выход только один – грузиться на ладьи и уходить на Русь. Времени было в обрез, надо было не только подготовиться к отплытию, но и проводить в последний путь павших воинов, чьи тела уже сносили на берег – благо после такой сечи многие ладьи стояли пустые, и по приказу князя туда складывали погибших. Из византийского лагеря было видно, как чёрное ночное небо озаряет пламя погребальных костров, на которых русы жгли тела своих товарищей, и многим ромеям становилось не по себе, когда они начинали думать о завтрашнем дне.

Похороны знатного руса. Худ. Г. Семирадский.

А Игорь торопился – пока догорали погребальные костры, его воины спешно грузились на ладьи, соблюдая строжайшую тишину, чтобы в лагере ромеев не возникло и тени подозрения на то, что русы хотят отплыть. Того флота, который его караулил в море, киевский князь не боялся, думая просто пройти мимо него и даже мысли не допуская, что византийцы атакуют русов. Отплывали ночью, пока не наступил рассвет, но командующий флотом Империи патрикий Феофан службу поставил хорошо, а потому и узнал вовремя, что вражеские ладьи отошли от берега. Он решил не дожидаться противника, а атаковать сам, используя момент неожиданности, поскольку русы этого нападения явно не ожидали. Византийские хеландии смело пошли на сближение, и Игорь распорядился их захватить – явное свидетельство того, что он не считал моряков Феофана серьёзными противниками. Об этом же говорит и обращение князя к воинам, когда он предлагал не убивать ромеев, а брать их в плен. Но Игорь жестоко ошибся.

Едва корабли враждебных флотов сблизились, как с палуб ромейских судов стали извергаться потоки «греческого огня». Погода стояла идеальная, поверхность моря была ровной и спокойной, а потому успех сопутствовал кораблям базилевса. Яркими кострами занялись в темноте ладьи русов, и эта ночь стала самой кошмарной в жизни князя Игоря. Он видел, как его гридни и варяги бросались с охваченных пламенем судов в море и тут же шли на дно под тяжестью доспехов, а те, кто всё же выплыл, продолжали гореть в воде, по которой растекался огонь. Как кормчие правили прямо на ромейские корабли, надеясь захватить их с бою, но византийцы не давали им даже приблизиться – медные трубы извергали всё новые и новые струи огня, а ладьи одна за другой исчезали в пламени. Ночь превратилась в день, само море вокруг горело, и суеверный страх стал охватывать русов и варягов, которые в жизни не видели чего-либо подобного. Вскоре паника охватила всех – от князя до простого ратника, каждый думал теперь только о себе, о том, как бы скорее выбраться из этого огненного ада. Но спасения не было никому. Хеландия патрикия Феофана врезалась в самую гущу вражеского флота, поливая с кормы и носа огнём вражеские ладьи, которые пытались её окружить. На палубе флагмана воины и моряки Империи действовали быстро и слаженно, выше всяких похвал, успевая обслуживать свои смертоносные машины и укрываться от стрел, смертельным дождём летевших с ладей. Следом за своим храбрым командующим и остальные ромейские корабли уверенно пошли вперёд, извергая огонь, а флот русов распался – одни начали править на мелководье, куда из-за тяжёлой осадки не могли подплыть хеландии, другие же бросились уходить в открытое море, надеясь потеряться в темноте. Вместе с ними уходил и князь, оставляя за собой пылающее море, где гибли его корабли и в огне сгорали верные дружинники. Не имея возможности ничем им помочь, Игорь надеялся, что если судьба будет к нему благосклонна и он вернётся домой живым, то его месть ромеям ждать себя не заставит.