Святополк Окаянный - стр. 25
В уме юноши невольно возникли сладострастные картины проведенных ночей с девушкой. Он почувствовал, как по его телу пробежал жар и дрожь нетерпения. Он прикоснулся к девушке и почувствовал упругое горячее тело и острые соски на груди.
Но багровая луна показалась в щелях крыши хижины, и тут же картины любви сменилась другими картинами, мерзкими и тошнотворными. Теперь юноша видел мертвые разрубленные тела; и головы, лежащие отдельно от тел; и вспоротые животы с бело-синими узлами человеческих внутренностей. И реки крови.
Святополк невольно задрожал, и загоревшееся в его глазах желание потухло, как огонь залитый дождем.
– Нет, – сказал он с печалью в голосе. – Не пойду.
Любава, только что видевшая в глазах любимого огонь желания и не понявшая причин внезапного холода, обиженно всхлипнула.
– Ты меня разлюбил?
Святополк сделал движение, чтобы обнять ее, но тут же испуганно отпрянул и рассудительно проговорил:
– Нет, Любава, я тебя не разлюбил. Но мне необходимо подумать над тем, что я узнал только что. Это очень важно. Я завтра приду, – пообещал он.
– Завтра ты уедешь в Киев, – напомнила обиженная Любава и исчезла в темноте.
Ночью Святополк спал тревожно, однако, проснувшись утром, он так и не мог вспомнить, что ему снилось.
Так как за окном было еще темно, Святополк некоторое время лежал в постели и, размышляя, смотрел в темный потолок. От сна оставалось только ощущение тревоги. Наконец, он сообразил, что его так сильно встревожило. Если старуха-колдунья смогла для него открыть его судьбу, то то же самое она может сделать и для других. А когда чужой знает о твоей судьбе, это очень опасно.
И когда рассвело, Святополк встал с твердым намерением.
Явившемуся к нему с утренним докладом воеводе Свенельду Святополк хмуро приказал:
– В хижине, в дальнем углу двора, живет старуха. Она колдунья. Чтобы не случилось неприятностей, надо посадить ее в подвал под замок. Кормить и поить сытно, но разговаривать с другими не давать.
Свенельд удивился.
– Я хорошо знаю княжеский двор и всех его жителей. Нет у нас никакой старухи.
Святополк упрямо поджал губы.
– И все же – проверь.
Через час Свенельд вернулся с докладом.
– Князь, не нашли мы никакой старухи. Откуда ты слышал про колдунью?
Святополк, не желая выдавать Любаву, пробормотал что-то неопределенное:
– Так, приснилась какая-то дрянь…
Да и что говорить о колдунье, если ее след уже простыл.
Глава 5
Киев стоит на крутой горе. Стоит высоко, подальше от черных людей и связанных с ними неприятностей.
Здесь, на горе, киевские князья чувствуют себя богами. С высокого крыльца двухъярусного терема, увенчанного трезубцем, Рюриковичи судят своих рабов, которыми считают всех аборигенов. С преданной дружиною думают об устройстве земском, о войнах, о том, как больше получить дани с покоренных народов.
Княжеский трезубец, изображенный на гербе великого князя, хорошее орудие лова, – кого он пронзает, тому уж не уйти от князя.
Мрачно в этом гнезде стервятников днем. А ночью еще страшнее. Как только земля покрывается тьмой, кроваво-красными сполохами озаряется гора. Это княжеский двор освещается кострами караульных гридней и ярким светом из окон дворца. Там же, куда не падает свет, царит тьма, и чудится, что души безвинно убиенных глядят из этих теней черными провалами. Тут пахнет землей, плесенью и кровью.