Святая Русь. Полководец Дмитрий - стр. 21
В последнюю встречу Неждан Иванович посвятил своего старшего дружинника в тайны княгини Марии:
– Княгине доподлинно стало известно, что хан Берке крайне раздражен усилением Новгорода и Пскова, их независимостью от великого князя. Как ты уже ведаешь, Лазута Егорыч, псковитяне без дозволения Ярослава Ярославича возвели на свой стол литовского князя Довмонта. Ярослав угодил в страшную немилость Берке, и он задумал очередную пакость, коя может привести к новым междоусобицам. Великий князь разослал по всем ростово-суздальским городам гонцов и приказал удельным князьям собирать дружины на Псков.
– Худо, Неждан Иванович. Удельные князья не посмеют отказаться от приказа великого князя.
– А почему не посмеют? – с любопытством глянул на Лазутку воевода. Раньше он знал его как отменного воина, но далеко не проницательного государственного мужа.
– Увы, Неждан Иванович. Каждый князь скован ордынским ярлыком. Не угодить великому князю – потерять удельный княжеский стол. Ярослав мигом Берке науськает, а тот и без того недоволен русскими князьями. Так что как ни крути, а собирать дружины в поход придется.
– Так-так, Лазута Егорыч, – довольно поскреб свою густую волнистую бороду Неждан Иванович. – А как же тогда с Довмонтом быть? Псковитяне его высоко чтят. Но коль всеми дружинами на Довмонта навалиться, то ему несдобровать.
– А на какой ляд наваливаться? Мекаю, Ярослав допрежь к Новгороду пойдёт, а новгородцы народ тёртый, они ведают, чем великому князю ответить. Крепко ответить! Вот и придётся Ярославу восвояси топать.
– Выходит, восвояси? – рассмеялся Корзун.
– Восвояси, Неждан Иванович.
– Ну, тогда смело пойдём в поход.
– Не худо бы всех князей нашими гонцами упредить, дабы ведали, как с новгородцами и псковитянами держаться.
– Вот тебе и бывший ямщик, – с весёлыми искорками в глазах развёл руками Неждан Иванович. – Княгиня Мария и об этом подумала.
Весьма доволен остался воевода Корзун своим ближайшим помощником.
В купцы Васютка подался по совету своего деда. Как-то Василий Демьяныч оглядел с внуком опустевшие погреба и медуши, лабазы и амбары, и сердце его сжалось. Когда-то всё было забито всевозможным товаром, на обширном дворе толпились торговые люди, «походячие» коробейники и приказчики. Ныне же – полное запустение.
Завздыхал и заохал восьмидесятилетний старик, аж слеза по его морщинистой щеке прокатилась.
– Купеческие дела свои вспомнил, дед? – сердобольно спросил Васютка.
Василий Демьяныч тяжко вздохнул:
– Вспомнил, внучок, ещё как вспомнил. Эх, сбросить бы годков двадцать.
– И по городам покатил бы?
– А чего ж? Деньжонки остались. Прикупил бы кой-чего – и в Переяславль.
– Отчего ж в Переяславль, дед?
– Да я в сей град первую вылазку свою сделал. Удачно поторговал и с той поры частенько туда наезжал. Зело красивый град, на чудесном озере стоит.
– Вот бы глянуть, – простодушно молвил Васютка.
– Возьми и глянь. Накуплю тебе товару – и с Богом!
– А чего, дед? Надоело мне в тереме отсиживаться. Хочу и я другие города поглядеть. Набирай товару!
– Ты не шутишь, внучок?
– Да какие шутки, дед! – загорелся Васютка. – Айда по купецким лавкам.
Василий Демьяныч на храм Успения перекрестился и до того возрадовался, что облобызал внука.
Перед первой поездкой бывалый купец долго наставлял Васютку: