Своенравная добыча - стр. 27
Когда музыка стихла и танец закончился, правитель Лундсфальда приказал слуге проследить за девушкой, а сам разобрался со здоровяком, вздумавшим качать права. Здесь тоже пригодилась грамота от князя. Услышав слова Эрланда, мужик вытаращил глаза.
— А она ведь говорила, что приходится ему дочкой! Но я-то откуда мог знать, что не выдумывает? — ошарашенно пробормотал он. — Мы бы, может, её и не взяли, но больно уж неудачный день выдался, а тут такая находка!
Затягивать разговор с этим ничтожеством правитель не желал. Взяв на руки Аньяри, увёз её прочь — туда, где его люди разбили шатры. Когда они вошли в приготовленный для него шатёр, первым делом велел ей умыться — он терпеть не мог, когда женщины малевали лицо.
— Переодевайся, — отдал приказ Эрланд. Вещи её уже перенесли сюда. Их было не слишком много — похоже, собираясь в дорогу, княжна захватила только самое необходимое.
Пока она растерянно переводила взгляд с него на сундук, мужчина рассматривал её, и руки его сводило судорогой от желания прикоснуться к ней, а член с каждым мгновением становился всё твёрже.
Её грудь была соблазнительно приподнята хитроумно скроенным лифом, и капли воды, стекая по шее, скапливались в ложбинке. Стройные ноги, обычно спрятанные под юбкой, сейчас были открыты мужскому взгляду. Те, кто придумал такие наряды, преследовали цель не скрывать женское тело, а показать его с самой выгодной стороны, и это им удалось.
Хотелось самолично выпороть её — да так, чтобы неделю сидеть не могла. В наказание за своеволие, за побег, за то, что все эти похотливые мужики на торгах пялились на неё. Хотелось немедля разложить прямо тут на полу, даже не снимая с неё этих рабских тряпок. А ещё — той части его личности, которая ещё не разучилась чувствовать — иррационально хотелось обнять её от облегчения за то, что Аньяри жива, здорова, никто ей не навредил. И никто не помешает его планам на неё.
Когда он отказался покидать шатёр, девушка как-то обречённо отвернулась и начала раздеваться.
Поначалу Эрланд собирался просто смотреть. Но затем не выдержал — приблизился, прикоснулся. А когда ощутил под ладонями нежную бархатистую кожу, уже не смог остановиться.
Аньяри была прекрасна. Сейчас, когда на ней оставались только пёстрые куски ткани, ничего общего не имеющие с благопристойной одеждой. Вздымающаяся грудь, плоский живот, не прикрытый низким поясом. При мысли о том, как на неё смотрели на торгах, хотелось зарычать. Только он имеет право видеть её такой!
Сегодня она не притворялась бесчувственной и равнодушной к его касаниям, как тогда в её комнате. Эрланд ощутил это, когда одна его рука скользнула к обнажившейся девичьей груди, а вторая легла на живот. По её телу пробежала дрожь, но не от одного лишь страха, а ещё и от возбуждения. Пока робкого, не осознаваемого ею. Но у правителя Лундсфальда было достаточно опыта, чтобы понять — в юной княжне пробуждалась женщина. И лишь от него зависит, какой она станет. Запуганной и сломленной, не знающей себя и не умеющей наслаждаться или открытой и чувственной, способной брать и отдавать сполна.
Он будет её наставником. Обучит и страсти, и покорности. А сегодня их первый урок.
Первый, но далеко не последний.
Уже расстёгнутый верх её костюма мешал, и мужчина нетерпеливо стянул его. Всё ещё стоя позади неё, одну из другой вытащил из густых тёмных волос девушки сдерживающие их шпильки. Убрал длинные пряди в сторону, чтобы открыть шею, прижался к ней губами, ощущая под кожей частое биение пульса. С губ Аньяри сорвался тихий полувздох-полустон. Похоже, ему удалось найти чувствительное местечко на её теле.