Сводный Ад - стр. 28
Слышу шаги.
Приближаются…
Дергаюсь!
Адам сильнее меня сдавливает, так что реально становится нечем дышать.
Ладонь сильнее давит на губы, подавляя крик…
— Тихо!
Я застываю. Сама понимаю, что, если мама увидит нас в таком виде — будет катастрофа. А ей нервничать нельзя.
— Адам, ты тут?
Я вижу и слышу, как ручка начинает опускаться вниз.
Мама сейчас войдет…
— Да, я принимаю душ, — мгновенно отвечает он, — только не входите, щеколда сломалась!
— А, извини. Ты случайно Нику не видел?
— Нет, — он изображает непринуждённую интонацию.
— Наверно вышла куда-нибудь…
— Хорошо, извини.
Шаги отдаляются, после стихают.
Лишь только потом, когда наступает осознание того, что опасность миновала, я вдруг замечаю, что этот гад, этот грубый хам и извращенец сжимает мою грудь!
Кровь во всём теле становится кипятком.
СВОЛОЧЬ!
Воспользовался случаем и облапал.
Уже дважды!
Сосок под его мозолистыми пальцами твердеет… Адам слегка двигает ими, дразня тугую бусинку, иногда властно пощипывает.
Перед глазами заплясали черные пятнышки.
Я на грани обморока.
Должна устроить истерику и как следует врезать кретину!
Но почему я этого на самом деле не хочу?
Почему медлю, торможу?
Я понимаю, что я хочу другого…
Врезать ему — это не моё настоящее желание, а обязанность. Необходимость. Потому что так должно быть правильно.
Вторая рука с моего рта скользит вниз по бедру и вальяжно его поглаживает. Дыхание становится хриплым и частым. Он дышит мне в ухо, касаясь прохладными губами мочки. Бугор в штанах Боярского вжался точно между моих ягодиц. Я обалдела, когда ощутила всю силу его мужского достоинства!
— Она уже ушла…
— Что?
— О-отпусти…
— А…
Я просто заставляю себя вырваться из плена наглых, похабных лапищ. Я ведь голая! Где, блин, полотенце?! Пусть шлюшек своих породистых так мацает! Да, точно. Не позволю себя использовать как других!
Вспомнив это, мне стало намного легче бороться с вожделением. Быстро отталкиваю от себя мускулистую махину, подхватываю с пола упавшее полотенце, набрасывая на себя.
Позади слышится вульгарный свист.
Таким свистом подзывают шалав на трассе…
Это понимание вытащило меня из мира жарких грёз!
— Класс! Шикарная панорама! Пожалуй, я передумал. Мне захотелось получить твою задницу. Её в первую очередь!
Руки засранца ложатся на мои бёдра, сжимая, он пытается меня наклонить и поставить на четвереньки. Как вдруг я вижу телефон, который лежит на краю раковине.
Я не знаю какого черта я творю, потому что это может быть последним, что я сделаю прежде, чем проститься с жизнью! Но мне нужно сделать именно сейчас какую-нибудь сумасшедшую глупость! Иначе он меня всерьёз поимеет…
Я делаю максимально сильный рывок. Ес! Получаю свободу. Хватаю навороченный телефон подлеца и бросаю его в унитаз. Нажимаю на слив. Под звук журчания воды, смартфон Боярского весело закручивается в воронке унитаза.
Надеюсь, телефон умрёт навсегда, а с ним и карта памяти.
Наглый мудак не обеднеет!
Будет знать, как невинных девушек втихаря фотографировать и гадкими словами обзывать.
— Еб! Да ты совсем уже охренела?! Ты что творишь?! — меня до самых косточек прошибает дикий рёв, напоминающий рык разъярённого медведя Гризли.
Всё.
Бежать!
Со всех ног!
Что я и делаю.
Адам снова пытается
В следующий раз десять раз тщательнее буду проверять работоспособность замка, обязательно до того, как сниму с себя трусики и залезу в душевую.