Сводные. За гранью ненависти - стр. 13
— Думаю, что тебя не учили ни манерам, ни элементарному общению с людьми.
— Ключевое слово — с людьми. Не с паразитами, решившими нажиться на чужих деньгах.
— Я тебе уже сказала, что меня не интересуют ваши деньги, — шиплю, не рискуя повышать голос.
Не хотелось бы, чтобы проснулись мама с Леоном. В то же время, оставлять паршивца без ответа тоже не хочется.
— Ага, — демонстративно зевает Марк. — Все вы так говорите до поры до времени.
— Я не все.
— Считаешь себя особенной, хромоножка? — Рахманов подходит ближе и останавливается напротив меня.
Я все еще сижу внутри ванной на ящике для белья. Приходится задрать голову, чтобы посмотреть на Марка. Одной рукой придерживаю полотенце на груди.
— Я не считаю себя той, кто должен отвечать за твои косяки, — говорю, глядя в ярко-синие глаза напротив.
Капли стекают с кончиков волос — они все еще мокрые и тяжелые от воды. Мне быстро становится холодно, но причина этого в том, что Рахманов пытается заморозить меня взглядом. Ледяным, колючим, как февральское утро.
Надо признать, Марк действует на меня, как красная тряпка для быка. Вполоборота завожусь, стоит ему открыть рот и практически не могу себя контролировать.
— Я хочу спать. Вытащи меня из ванной, — добавляю, не желая возвращаться к тому, с чего мы начали. Еще бросит здесь в воспитательных целях, а я очень хочу оказаться в теплой кровати.
— Волшебное слово забыла.
— Придурок? — интересуюсь не без яда в голосе.
Марк цокает языком и вдруг протягивает ко мне руку. Дергаюсь в сторону, но он перехватывает меня чуть выше локтя и заставляет посмотреть на себя.
— Боишься, но при этом дерзишь?
— Я тебя не боюсь. Мне тебя жалко, ведь ты не знаешь, что такое эмпатия или сострадание.
— С чего я тебя должен жалеть? Таких, как ты и твоя мама нужно разоблачать. Ведь под маской невинной овечки, — Марк вдруг поднимает свободную руку и касается пальцами моей щеки, заставляя меня замереть от этой внезапной ласки, — скрывается змея, которая ждет подходящего момента, чтобы наброситься.
— У тебя проблемы с головой, — шепчу я севшим от страха голосом.
Вот теперь я боюсь. Если Рахманов добивался именно этого эффекта, то его можно поздравить.
Ни о каком сне и речи быть не может, ведь позже, когда я лежу в кровати, перед глазами стоит лицо Марка. Его взгляд, полный ненависти и какой-то внутренней боли, которая адресована не мне, но так уж вышло, что я оказалась у него на пути.
12. Глава 6.2
Утром просыпаюсь разбитой, но даже это кажется мне ерундой. Ночь была не самой приятной, я еле уснула после того, как мы с Рахмановым «любезно» пообщались.
А еще я видела дурацкие сны, в которых он, то и дело, замораживал меня своим фирменным ледяным взглядом. Брр, до сих пор чувствую холод и тревогу.
Но утро приносит мне не только негатив и беспокойство — внезапно понимаю, что могу пошевелить пальцами ног.
Радость перекрывает все другие ощущения, даже страх немного притупляется, отступает на второй план. Все не так безнадежно, как мне казалось еще вчера. Выходит, Марк не обманул?
Как бы там ни было, делиться с ним радостной новостью я не тороплюсь. Теперь мне хочется минимизировать наше общение. Настолько, насколько это будет возможно в ближайшее время. Хватит с меня расшатывания нервной системы, учебный год даже не начался, а я уже хапнула стресса.