Сводные. Право на семью - стр. 6

– Я не интересовалась его жизнью, па.

Цежу равнодушно, выпрямляясь, и откладываю ложку в сторону. Каша остывает и вряд ли полезет в глотку.

В общем, остаток завтрака я просто сижу рядом со своей крохой и тупо пялюсь в одну точку. Не пытаюсь просчитывать никакие расклады – перевариваю обрушившуюся на меня информацию.

Но это не все сюрпризы, которые готовит мне этот отвратительный день.

– Поль, займешь Миру чем-нибудь? Поиграйте. А нам с Камиллой нужно кое-что обсудить.

Просит маму отец и кивком указывает мне на дверь. Я же окунаюсь в прорубь от его ледяных интонаций и готовлюсь к худшему.

Мышкой проскальзываю в просторный кабинет. Забираюсь в кресло с ногами. И судорожно тарабаню пальцами по мягкой обшивке.

Пытаюсь выудить из омута памяти какие-нибудь теплые воспоминания и не справляюсь. С самого детства отец вел себя со мной строго и не слишком-то баловал.

– Камилла, ты же в курсе, что дела на фирме идут не важно?

Задернув шторы так, чтобы его не слепил солнечный свет, папа опускается напротив меня и сцепляет руки в замок. Вена у него на лбу надувается, кадык ходит туда-сюда. Напряжение читается в каждом его жесте.

Оно такое густое и тяжелое, что я невольно морщусь и тоже превращаюсь в сжатую пружину. Кусаю нижнюю губу до тех пор, пока во рту не появляется солоноватый металлический привкус, и порциями выталкиваю слова.

– Да, но… ты ведь говорил, что найдешь дополнительное финансирование.

– Банки не хотят выдавать кредит в нужном объеме.

– И Артуру?

– Артуру тоже.

– И …?

Жестко отчеканив, отец вперивается мне в переносицу долгим пронзительным взглядом. Обдумывает что-то недолго и преподносит то, что повергает меня в абсолютный шок.

– Ты пойдешь к Богдану.

– Что?! – взвиваюсь нервно и не верю своим ушам.

– Что слышала. Ты пойдешь к сводному брату и попросишь его о помощи.

– Господи, да он же ненавидит меня благодаря тебе. Ты сделал все, чтобы мы расстались! Ты шантажировал меня, чтобы я вышла замуж за Камаева, и теперь смеешь приказывать?

– Не ори. Речь идет о наследстве, которое достанется твоей дочери. И Богдан сейчас – единственный, кто способен вытащить кампанию из долговой ямы. Так что решай.

Закипаю, как старенький чайник у бабушки на плите. Злости так много, что я едва могу усидеть в кресле и не наброситься на собственного отца.

Иногда мне кажется, что я ему не родная дочь. Ведь разве можно использовать близкого человека, как разменную монету?

Не просто можно – нужно. Такая у него нездоровая философия.

– С чего ты взял, что Богдан вообще меня будет слушать?

Кричу. Выплескиваю ядовитый клубок эмоций и все еще не могу свыкнуться с неизбежностью. Не принимаю ее. Отрицаю всем существом.

Но отец лишь разводит руками и кривится.

– Меня-то он точно пошлет. У тебя же есть шанс.

– А Артур как смотрит на то, что ты хочешь подложить меня под сводного брата?!

Перегибаю палку. Перебарщиваю. Намеренно грублю, только отцовский панцирь непробиваем.

– Переживет, – как от назойливой мухи отмахивается от меня папа и в излюбленной манере давит на совесть. – Ты ведь не допустишь, чтобы Мира жила в нищете?

Пуля в патронник. Щелчок. Контрольный в лоб.

Я могу приводить сколько угодно аргументов и взывать к его здравому смыслу, но благополучие дочери все равно перевесит на чаше моих весов. И я вывернусь из шкуры, чтобы организовать с Багировым встречу, когда восстановлю утраченное равновесие и смирюсь с раскладом.