Сводные. Поиграем в кошки-мышки? - стр. 39
Нахожу. И на свой страх и риск оставляю там крошку. Все-таки Амстердам знаменит не только легализированием продажной любви и шмали, но и уровнем преступности. Грабят зевак по ночам и тырят велики здесь стабильно. С элитными машинами сложнее: их сбывать тяжелее, но и ими не брезгуют.
Возвращаюсь к главной дороге и блуждая по Де Валлен ― сердцу квартала, включаюсь в игру «найди меня, если сможешь».
Тот еще квест, ведь здешний квартал ― это едва ли не целый город площадью более шести тысяч квадратных метров. Наполненный стеклянными витринами с женскими силуэтами, барами, сексшопами и музеями.
И как в многолюдном стоге разврата, похоти и порока, воняющего марихуаной, прикажете найти всего одну, пусть и приметную внешне, но все же маленькую иголку?
Почти нереально.
8. Глава шестая. Телоразвратитель
POV КРЕСТОВСКИЙ
Чего-чего?
ПЕРВЫЙ? ОН!?? У НЕЕ!?
Так. Я опять охренел и не могу выхренеть обратно.
НО… КАКОГО НАХРЕН ХРЕНА?!
А Скворцова-то, Скворцова...
Поглядите только на нее! Щеки зарумянились, глазки заблестели, ядовитые зубки спрятались. Вся такая милый одуванчик. Смотрит на Шмеля и краснеет, аки школьница.
― Ммм, ― мычу сквозь стиснутые зубы, потому что если открою рот, наружу полезет мат. Очень хочется схватить Карину за шиворот, затолкать обратно в тачку и увезти домой. Потому что мне нихрена не нравится то, как Шмель на нее глазеет!!
КАКОГО ХРЕНА ОН НА НЕЕ ГЛАЗЕЕТ?!
Достаю из кармана пачку сигарет и закуриваю. Чтоб руки занять, а то слишком чешутся.
― Прикольно. А у меня вот первой была соседка по парте. Помнится, прямо на дискотеке, в кладовой актового зала ее и распаковал.
Зачем я это говорю? Да просто чтоб возникшую паузу закрыть.
― Зная тебя, удивлена, что это была соседка по парте, а не училка математики, ― усмехается Карина.
― Училку я потом приласкал. В универе. И не по матану, а по химии.
― Мое предложение провериться у венеролога все еще в силе. И к психиатру сходи, а то у тебя нездоровая какая-то тяга совать во все, что движется.
Тогда вместе со Шмелем и пойдем. Или она думает, что он пай-мальчик и не нагибает после заездов танцовщиц гоу-гоу в своем Хаммере?
― Как раз-таки очень здоровая. Это физиология, ничего личного.
― Еще как личное. Твой подход к девушкам как к куску мясу их и обезличивает, унижая женское достоинство.
― Они сами себя унижают, превращая секс в обыденность. Хочешь, докажу? Эй, куколка, ― вырываю из стайки проходящих мимо девиц рандомную. ― А ты ничего, затусим? Наедине. Зачем нам свидетели? Могу прокатить на своем Мустанге. Отвечаю, тебе понравится, ― приправляю предложение обаятельной улыбочкой, укрытой облаком табачного дыма.
Над ответом долго не думают.
― Мустанге, говоришь? Я бы не отказалась.
Победоносно оборачиваясь к Скворцовой.
― Что и требовалось доказать, да? ― а девчонка все стоит, ждет. Локоны на палец накручивает. ― Свободна. Я передумал.
Вот это лицо у нее плывет. Как снеговик на солнце.
― Козел, ― бросает она сердито и с гордым фырком удаляется.
― Очень тонко. Да ты настоящий джентльмен, ― усмехается Карина. ― Зря бортанул. Тебе не помешает спустить пар. Чтоб от меня отцепился.
― Даже не рассчитывай. Ты первая в моем списке. Остальные подождут.
― Так, ребят, ― вклинивается Шмель. ― Я не особо понял: вы, типа, вместе или...
― Боже упаси, ― отмахивается Скворцова с таким пренебрежением, что желание поставить ее на колени и переубедить уже не просто зудит в одном месте, а полыхает адским огнем.