Сводная сестра бандита - стр. 17
На мгновение меня даже посещает чувство очень похожее на отголоски совести. И пока я разглядываю вееры пушистых ресниц, лежащих на бледных щеках, розовые приоткрытые губки, которые явно подвергались нервному терзанию зубами, тонкую шею и острые ключицы, которые проступают в горловине футболки, Федор Петрович успевает подойти к нам с резко пахнущим кусочком ваты.
– Ну зачем вы с ней так? А если бы головой об кафель приложилась… – Осуждающе качает головой и засовывает нашатырь девчонке под нос. А я, кажется, тоже прихожу в себя. Потому что слишком долго смотрю на мелкую заразу, разглядывая детали. Красивая. Черт! Тут не отнять.
Ольга распахивает глаза, медленно переводит их с меня на врача и в следующее мгновение вся сжимается, начиная покрываться крупными мурашами.
– Не надо психушку, – стук ее зубов перемешивается со словами. – И сизо не надо… Я все расскажу, все что скажете.
Расскажет она… От неконтролируемой вспышки злости у меня даже темнеет перед глазами.
– Ты… – из горла вырывается рык.
Я резко подаюсь к девушке вперёд и подхватываю ее за грудки, отрывая от кушетки.
– Маленькая дрянь…
И мне очень хочется вытворить сейчас какую-то воспитательную жесть, но понимаю, что мы находимся в общественном месте, да и отец по голове не погладит за грубости в отношении девчонки.
Максимум, который я себе позволяю, с силой вернуть ее рыдающую от страха тушку на место, с силой приложив головой об кушетку.
Она закрывает лицо руками, а я резко разворачиваюсь и иду на выход.
Все! С меня достаточно. Доложу ситуацию отцу, и пусть эта брехливая мелкая сука живет дальше, как знает.
Выхожу в коридор, делаю несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы хоть немного успокоиться и нахожу Виктора на диванчике возле кофейного автомата.
– Ну что там? – он поднимается мне навстречу.
– ЭТО… недоразумение! – Мимо идут люди и оглядываются. Я понимаю, что говорю слишком громко. – Отвези туда, где она там живет. Верни ей телефон, документы, дай бабок. И чтобы я про неё больше не слышал!
Объяснять что-то я не в состоянии. Поэтому просто забираю из рук ошарашенного Виктора стаканчик со свежим кофе и выхожу на улицу в надежде, что возле крыльца найдётся тот, у кого можно будет стрельнуть сигарету и успокоиться. Но как на зло, возле входа мне попадаются только любители пожевать булочки и шоколадки после сдачи анализов.
Делаю большой глоток кофе и через силу проглатываю, обжигая небо. Чем я занимаюсь? Какой-то идиотизм. И отцу ведь не откажешь! Бесит!
– Иван!
Оборачиваюсь. Из здания выходит Виктор.
– Я тут Сокола хотел к тебе прислать. Набрал, а он мне рассказал, что общественность неприятно шумит. Обстановка после вашего вчерашнего приключения так себе. Алим второй день на антигистаминных сидит, обоняние пропало, злой до чертей. И, вроде, все порешали, его ребята первыми быковать стали – претензий нет. Но мало ли, чего в головы ударит по горячке… Сам понимаешь.
– Чертова кукла! – Я ощутимо прикладываюсь кулаком об перила. Сминаю стакан и швыряю в мусорку. Трехочковый.
И вот что с ней делать? Бросить? Всем уже понятно, что нашей семье она дорога, а значит, без присмотра оставлять, пока все не у покоится нельзя. Отец, если ее грохнут, мне башку свернёт.
– Ну так что делать с ней? – Напоминает о решении помощник. – Она там сидит вся в слезах и соплях. Еле-еле на вопросы отвечает и от упоминания твоего имени вздрагивает.