Свободный Охотник - стр. 48
И вдруг герой понимает, что способен двигаться.
Он вырывает из носа антенны и вставляет их обратно в модулятор. Можно жить! На пальцах – следы крови. Он выползает из вскрытого кокона, принимает вертикальное положение. Дыхательная маска – раз; оружие – два; что еще? Что еще взять с собой?
– Я готов, – говорит Свободный Охотник. – Где твоя капсула, Ласковый?
Однако красивый побег приходится отложить, потому что шлюз открывается самостоятельно. В «Универсал» входит новый гость. Это человек – старый, седой, неторопливый, – сбрасывает на грудь дыхательную маску. Богатая одежда. Перламутровая прядь в ухоженных волосах.
– Итак, ты выздоровел, – удовлетворенно кивает старик. – Наконец-то мы можем побеседовать.
– Мы незнакомы, – с достоинством отвечает Свободный Охотник. – Незнакомым людям трудно беседовать о чем-нибудь серьезном.
Гость соглашается.
– Я – главный инженер программы «Пустота», мой титул – Сорок Седьмой. А твой знак мне известен, Истинный. Мало того, ты удивительно похож на своего отца. Когда-то я знал его, можно сказать, мы дружили с ним, дружили и семьями, и империями, но впоследствии…
– Что – впоследствии?
– Теперь это неважно, мальчик. У нас с тобой очень мало времени.
Включается декодер – на полную громкость:
«Хозяин, берем его с собой!»
Ласковый замер в боевой стойке: прижимается к полу, оскалившись, напружинив лапы, выгнув спину, и на спине его пучится горб микроформатного позитронного генератора, схваченного ремешками под брюхом. Короткое убийственное жало неотрывно следит за вошедшим.
– Тесновато здесь, – гость спокойно озирается. – А этот зверек, значит, твой друг? Хороший друг. Я распорядился, чтобы ему не мешали тебя повидать, чтобы не вспугнули раньше времени. И аннигилятор у него хороший, мощный. Хотя, должен предупредить, снаружи довольно много бойцов Голого Народа, а сам я не ценю собственную жизнь даже в одну Неделимую – или «монаду», как теперь принято называть платежные средства. И еще, мои юные враги. К сожалению, кровь у меня меченая, испорчена тварями почти пятнадцать Единиц назад, ее очень легко засечь по Всеобщей. Я – живой маяк, так что плохой из меня попутчик.
– Мою кровь тоже испортили? – спрашивает Свободный Охотник.
Человек улыбается.
– Не стоит волноваться, это весьма дорогая операция. Слишком дорогая, чтобы на тебя тратились. Ты для моих подстриженных друзей, увы, пока абсолютно бесполезен. Я даже удивлен, что тебе до сих пор сохраняют жизнь. Ведь поначалу мне стоило большого труда убедить их, что гораздо выгоднее Неуловимого не уничтожить, а купить или запугать, любым способом заставить Неуловимого поработать лоцманом. Хотя, я-то лучше всех понимал, насколько мало шансов…
– Нас сейчас видят? – перебивает его Свободный Охотник.
– Поначалу тебя контролировали непрерывно. Зверюшки опасались, что ты притворяешься. Но теперь они успокоились и отстали от тебя, один я остался на посту, ведь твоя ценность для них и для меня несопоставима… Ты еще так молод, сын гипа. Сколько тебе Единиц?
– Двадцать, гип.
– Надо же. Бывают же совпадения… Моему сыну также было двадцать Единиц, когда его отняли у меня. Мне иногда показывают его по Всеобщей, когда в очередной раз хотят моей помощи, даже поговорить чуть-чуть позволяют. Он уже совсем взрослый, ему тридцать пять.