Свободный брак - стр. 7

Это всего лишь слово. Ничего и не значит. Зато значительно ускоряет процесс. Так уж устроены женщины. Ну, и почему бы не воспользоваться этим? Им же нравится.

– Сильно-сильно любишь? – как назойливая муха жужжит над ухом Сонька. Правда, уже фоном. Я, похоже, проваливаюсь в сон.

– Сильно. Ага, – бормочу из последних сил. – так сильно, что ух! Ну, ты же знаешь.

Чувствую чмок в щеку и, наконец, вырубаюсь.

Будит меня громогласный голос дяди. Сначала я думаю, что вижу кошмар. Но нет.

– Где он?! – гремит дядя.

Писк Соньки. И, вот, меня уже очень, надо отметить, грубо встряхивают и трясут за подбородок.

Я пытаюсь отмахиваться. Спать хочу!

– Паршивец! Все, Костя! – и мат, от которого я пробуждаюсь гораздо быстрее. – Это была последняя капля! Все! Сделаю я из тебя человека!

– Эй! – трясу головой, когда чувствую, что покачиваюсь.

Открываю глаза и понимаю, что меня несут куда-то. Два каких-то мужика.

– Эй! Что происходит?! – кричу я и пытаюсь вырваться.

– Спокойно, Константин, – дядя идет рядом и кладет мне на голову руку. – Это для твоего же блага. Добром это все не кончится. Будем применять крайние меры.

– Ну и что это было, Николай? – строго смотрю на дядю, когда мы оказываемся в его доме.

На мне все еще полотенце Сонькино. Запахиваю его, чувствуя озноб. В кабинете у дяди, как всегда, кондиционер на полную мощность. И волосы еще влажные. Капли льдинками падают на плечи.

– Это я хочу спросить Костя, – отвечает дядя, усаживаясь в кресло и ставя руки на стол. – Что. Это. Было?

Усмехаюсь и тоже сажусь в кресло. Поправляю полотенце на бедрах.

– Я не виноват.

– Ну, это как обычно, – хмыкает дядя. – Не припомню случая, чтобы ты сказал: прости, дядя, я виноват.

– Но я правда не виноват! – я начинаю злиться. Я же не мальчишка, чтобы так со мной разговаривать! – Я заехал в магазин. А там воры. Они машину обнести хотели.

– И ты влез, – задумчиво произносит дядя, глядя на свои руки.

– Ну да. А что? Ты же сам нас учил бороться за справедливость, – отвечаю с усмешкой.

– Тебе все хиханьки да хаханьки, я смотрю, – зло зыркает на меня дядя. – Ты хоть понимаешь, что натворил вообще? Знаешь, где я был?

– По делам ездил. Арсений сказал, – пожимаю плечами.

– А что за дела, тебе не интересно? – голос у дяди злой. И чего он преувеличивает. Ну, подумаешь… – Я был у газетчиков! – и он швыряет в меня какой-то газетенкой.

Небрежно беру ее, раскрываю. А там… моя рожа. Именно рожа, не лицо. Так выглядеть может только рожа. Еще и за решеткой.

И когда успели сфоткать-то? Нет, ну там была возня, да. Я же сопротивлялся. Не думали же они, что я так легко сдамся?

– Узнаешь? – рычит дядя.

– Я, – усмехаюсь.

– Знаешь. Сколько мне стоило снять этот номер с печати? Моли Бога, чтобы дальше не разнесли!

Хмыкаю. Меня это вообще не огорчает.

– На память можно оставить? – спрашиваю с улыбкой, аккуратно складывая газету.

– Вселишься все, да? – с ухмылкой спрашивает дядя. – Не надоело, Кость?

– Нет, – так же с улыбкой отвечаю. – Меня моя жизнь вполне устраивает.

– Вот, Арсений, – начинает дядя свою старую песню, – за ум взялся. Девочку какую хорошую нашел. Жениться собирается.

– Арс-то? – смеюсь я.

– Да, Арсений, – строго произносит дядя. – И тебе пора, – говорит как-то подозрительно серьезно и начинает что-то искать у себя на столе в бумагах.