Свободные родители, свободные дети - стр. 19
«Не будь рохлей. Все ребята уже попробовали. Зависимость не возникнет».
А что, если порой выживание ребенка зависит от его доверия к собственным чувствам?
Если бы год назад кто-то спросил меня о значимости внимательного отношения к чувствам детей, я бы ответила: «Думаю, что такой подход заметно улучшает обстановку в семье и не причиняет вреда».
Если бы мне задали тот же вопрос сегодня, я дала бы более эмоциональный ответ. Теперь я твердо убеждена, что, отрицая чувства ребенка и убеждая его в их ложности, мы лишаем его естественной защиты. И не только. Мы смущаем, запутываем его, ослабляем его чуткость. Мы заставляем его строить обманчивый мир слов и защитных механизмов, которые не имеют ничего общего с его внутренней реальностью. Мы отделяем ребенка от него самого. Не позволяя ему понимать собственные чувства, мы блокируем его способность понимать чувства других людей.
Но когда мы признаем право детских чувств на существование, то тем самым делаем ребенку прекрасный подарок. Мы наделяем его способностью прислушиваться к внутреннему голосу и понимать самого себя, делаем его внимательным и заботливым человеком.
Глава V
Как отпустить ребенка: диалог о самостоятельности
Хелен что-то задумала. Она позвонила и спросила, можно ли ей зайти. Открыв ей дверь, я сразу же поняла, что она очень возбуждена. Она вбежала в комнату, не снимая пальто, и сразу же заговорила:
– Джен, не знаю, почувствовала ли ты, но я еле высидела наше вчерашнее занятие. Тема разговора меня очень взволновала! Я знаю, ты можешь счесть меня параноиком, но мне казалось, что каждое слово доктора Гинотта обращено именно ко мне.
Сначала все было нормально. Когда он сказал: «Одна из наших главных задач – помочь детям отделиться от нас», я подумала: «Это же очевидно! Никто не хочет, чтобы тридцатилетние лбы продолжали жить в родительском доме!» Но потом доктор сказал: «Хороший родитель определяется тем, что он готов не сделать для ребенка». Я вздрогнула. Если такова мера хорошего родителя, значит, я мать просто отвратительная.
Хелен помолчала, а потом снова заговорила, обращаясь, скорее, к себе, чем ко мне.
– С другой стороны, если я слишком многое делаю для своих детей, то только потому, что хочу им добра. Если Билли забыл завтрак, а я не принесла его в школу, он весь день будет ходить голодным. Он не ест эти школьные завтраки… Если я не прослежу, чтобы Лори готовилась к диктанту, она обязательно провалится и расстроится из-за этого. Если я не отвезу их обоих в школу в плохую погоду, они простудятся. Неужели я плохая мать?
Хелен помолчала и неожиданно повернулась ко мне:
– Что плохого в моих поступках? Разве родители не должны помогать своим детям и защищать их? Но доктор Гинотт постоянно повторяет: «Мы помогаем, отказываясь помогать»! Я уже ничего не понимаю. Может быть, мои поступки не приносят им ничего хорошего.
Хелен прошла в гостиную, я шла за ней.
– Но кто сказал, что он прав? – бормотала подруга. – Специалисты и раньше ошибались, ты же знаешь! Да, конечно, кое-что из того, что делаю я, дети могли бы делать и сами. Билли уже семь лет, а он каждое утро приходит и протягивает мне расческу. Он и сам умеет хорошо причесываться. Но когда это делаю я, он выглядит таким красивым… Не могу поверить, что такие невинные поступки делают ребенка менее самостоятельным!