Свобода - стр. 11
– Что за место вообще? – спросил я Влада, кивнув на соседей. – Контингент уж очень разнообразный…
– Здесь во всех хороших местах контингент разнообразный, но разнообразие сводится в основном к двум категориям: братва и богема… При всех внешних различиях, у тех и других много общего… Ты, например, знаешь, что братва круто подсела на рейв и на герыч лет пять-шесть назад?
– Не знаю, но мне это, в принципе, все равно… Чем ты будешь теперь заниматься – в смысле, в своем Инвестбанке?
– Аналитик по тяжелой промышленности. Я ж про нее еще в «ББ» писал, и потом здесь, в «Курьере»… Зарплата значительно больше, работа, как говорится, непыльная. Единственный как бы минус – нормированный рабочий день: с десяти до семи минус обед. В «Курьере» гораздо свободнее – никто не будет спрашивать, где ты и что ты – может, ты интервью у кого-то берешь или пошел на прессуху. Но и здесь есть свои лазейки. Например, назначил кому-нибудь встречу с утра. Но не в десять же назначать ее, да? Это был бы как бы уже моветон. Назначишь часов на двенадцать и в офис придешь уже после встречи… Ладно, давай…
Мы чокнулись бокалами пива.
– Ты знаешь такого олигарха – Марушевича?
– Знаю, конечно… Олигарх он, конечно, слабенький – хорошо, если в первой сотне. Банк, заводы какие-то во втором эшелоне… Зато в светской хронике постоянно – все у него романы… То с актрисами, то с моделями…
– А ты знал, что мы с ним – земляки?
– Что, он тоже из Могилева?
– Да.
– И ты его знал?
– Так, встречались однажды…
– Прикольно.
Автобус отъехал от метро. Рядом со мной, на задней площадке, стояла девушка в длинной джинсовой юбке, высоких ботинках и кожаной куртке, с виолончелью в футляре.
Пассажиры угрюмо пялились в пустоту за окнами. Некоторые пытались что-то разглядеть в газетах при тусклом свете ламп под потолком. Я слушал в CD-плеере свежий диск Smashing Pumpkins – его дал мне Влад.
Я посмотрел на девушку с виолончелью. Она заметила, глянула на меня, ничего не сказала.
Автобус остановился на светофоре перед остановкой. Девушка взяла свой футляр.
– Вам помочь? – спросил я.
– Да я, пожалуй, сама – мне не привыкать…
– Я могу помочь донести до дома.
Мы вошли в подъезд двенадцатиэтажной «башни». Аня нажала на кнопку лифта, потом еще раз.
– Блин, наверно, не работает, – сказала она. – Раз ничего не шумит и не гудит…
– Значит, я не зря вызвался помочь…
– Она не такая тяжелая… – Она улыбнулась. – Всего шесть килограммов плюс футляр.
– Какой этаж?
– Шестой.
Я начал подниматься по лестнице, Аня – за мной.
Между вторым и третьим этажами, на ступеньках, сидели три пацана и девчонка лет по десять – одиннадцать. Рядом с ними на газете стояли три полуторалитровые «бомбы» пива и лежали два разорванных пакета с чипсами. Отодвигаясь и давая нам пройти, они недовольно поглядели на нас.
На два пролета выше Аня сказала:
– По-своему, они, наверно, правы. Живут инстинктами. Их интересует только кайф…
– И, наверно, деньги, которые нужны, чтобы получить этот кайф.
Я и Аня сидели в большой неуютной кухне в Аниной съемной «однушке» – с ободранной мебелью и облезло-зелеными стенами. Закопченный алюминиевый чайник стоял на растрепанной книге без обложки. Стаканы с черным крепким чаем были разные: у меня – граненый, у Ани – тонкий, с узором, в подстаканнике.