Свобода - стр. 24
Выпив мартини и поужинав, отец спустился к ней в тот момент, когда началась “Мэри Тайлер Мур”[18], и предложил прокатиться. В тот период “Мэри Тайлер Мур” была единственным источником знаний о Миннесоте в жизни Патти.
– Можно я сначала посмотрю сериал? – спросила она.
– Патти.
Чувствуя себя ущемленной в правах, она выключила телевизор. Отец отвез ее к школе и остановил автомобиль под фонарем на парковке. Они опустили окна, и в салон проник аромат весеннего газона – вроде того, на котором ее не так давно поимели.
– Итак, – произнесла Патти.
– Итак, Итан все отрицает, – сказал ее отец. – Говорит, что все произошло по взаимному согласию.
Девичьи слезы автор описал бы как дождь, который начинается внезапно, но на удивление быстро успевает намочить все вокруг. Она спросила, говорил ли отец с самим Итаном.
– Нет, только с его отцом, два раза, – ответил он. – Было бы ложью утверждать, что разговор прошел удачно.
– Очевидно, мистер Пост мне не верит.
– Ну, Патти, Итан его сын. Он знает тебя не так хорошо, как мы.
– Ты мне веришь?
– Да, я тебе верю.
– А мама?
– Конечно, верит.
– И что мне делать?
Отец обратился к ней как юрист. Как взрослый, обращающийся к взрослому.
– Брось это, – сказал он. – Забудь. Живи дальше.
– Что?
– Стряхни это. Живи дальше. Учись осторожности.
– Как будто ничего не было?
– Патти, на вечеринке были только его друзья. Они скажут, что видели, как ты выпила и вела себя агрессивно. Они скажут, что вы были за навесом не больше чем в тридцати метрах от бассейна, и они не слышали ничего подозрительного.
– Было очень шумно. Играла музыка, все кричали.
– Еще они скажут, что видели, как вы вдвоем потом садились в его машину. Общество увидит в нем юношу из Эксетера, который собирается в Принстон, настолько ответственного, что он позаботился о предохранении, и настолько галантного, что он покинул вечеринку и отвез тебя домой.
Предательский дождик намочил воротник футболки Патти.
– На самом деле ты не на моей стороне, – сказала она.
– На твоей, конечно.
– Ты все время повторяешь “конечно”, “конечно”.
– Послушай. Прокурор захочет знать, почему ты не кричала.
– Я стеснялась! Это же были не мои друзья.
– Ты же знаешь, что судья или присяжные вряд ли это поймут. Тебе всего лишь надо было закричать, и ничего бы не случилось.
Патти не помнила, почему она не закричала. Ей пришлось признать, что задним числом такая покладистость выглядела странно.
– Но я отбивалась.
– Но ты же выдающаяся спортсменка. Вы постоянно получаете синяки и царапины, так ведь? На руках, на бедрах.
– Ты сказал мистеру Посту, что я девственница? В том смысле, что была.
– Я счел, что его это не касается.
– Может, еще перезвонишь ему и скажешь?
– Слушай, – сказал отец. – Милая. Я понимаю, это чудовищно нечестно. Мне тебя страшно жалко. Но иногда лучше всего просто сделать выводы и больше не попадать в подобные истории. Сказать себе: я сделала ошибку, и к тому же мне не повезло – и забыть об этом. Проехали – и все.
Он повернул ключ зажигания наполовину, на приборной панели зажглись огоньки.
– Но он совершил преступление, – сказала Патти.
– Да, но лучше… Гм. Жизнь – не всегда справедливая штука, милая. Мистер Пост сказал, что Итан, возможно, хочет извиниться за неджентльменское поведение, но… Гм. Тебе бы этого хотелось?