Свидетельница из Воркуты - стр. 2
Вечеринка у Мухиной гремела на весь двор. Ревела музыка, топали по лестнице гости, раздавались оживленные голоса, вопли и хохот… Расходились после веселья часов в пять утра, еще громче топоча и хохоча… "Ладно, отпраздновала новоселье, теперь, может, затихнет", – надеялись соседи.
Но тусовки сотрудников фирмы стали собираться у Мухиной каждую пятницу. Проходили они по принципу "звук поставим на всю, пусть соседи не спят". Почему-то полиция, которую не раз вызывали измученные шумом жильцы дома, почти не приезжала и ничего не делала, чтобы урезонить ночных гуляк. После всех обещаний участкового принять меры и провести беседу вечеринки продолжались.
Кроме того Марина имела привычку, прежде чем выехать со двора, проверять, не забыла ли она что-нибудь нужное – сидя в машине с распахнутой дверью и включив музыку на максимальную громкость, а вечером, выходя из автомобиля, долго стояла с телефоном, ведя долгие эмоциональные разговоры. Ей все реже делали замечания, зная, что получат агрессивный отпор, "посыл" или хамство, от которого весь вечер потом будешь плакать и сердечные капли или седуксен пить. Очевидно себя Марина считала совершенством и сверхчеловеком, который выше всех норм и правил и может жить как захочет, а всех остальных – людьми второго сорта, обязанными терпеть. "Вы мне завидуете, что ваша жизнь уже позади, а я молода, красива и успешна! Вы просто ненавидите молодежь!" – с апломбом выпаливала она.
Однажды сосед с пятого этажа, Савелий Петрович Марков, 76-летний пенсионер, 45 минут слушал доносящийся со двора резкий голос Марины, с кем-то ругающейся по телефону. В этот день была магнитная буря, Савелий Петрович неважно себя чувствовал, скакало давление, ломило виски, а пронзительное стаккато соседки усиливало страдания… 15-литровое ведро, наполненное водой, Савелий Петрович едва дотащил до балкона. Серебристая масса ухнула вниз… а следом, вырвавшись из дрогнувших рук, полетело и ведро – "эх, раньше сила была, на спор рубли юбилейные гнул, а сейчас совсем не то…". От серьезной травмы Марину спасло лишь то, что оцинкованная емкость не ударила ее ребром, а нахлобучилась на девушку, как шапка.
Белла все-таки не удержалась и прыснула, представив себе это зрелище. Как бы ей удержаться от смеха в полиции и на суде! "Что я за лошадь – палец покажи, я уже и заржала!".
– По какому поводу веселуха? – возник на пороге Ефим Коган, осанистый, горбоносый великан с копной эффектно седеющих черных волос и бархатными карими глазами.
– Новое дело, по акции. На, почитай стенограмму.
– Ай да душик барышне устроил! Куда там Шарко! – загромыхал Коган через несколько минут. – А какое моднявое шлямпопо ей надел! Ой, не могу, жаль, я этого не видел!
– Ты лучше почитай, – вздохнула Белла, – на какую сумму ему пришел по суду исполнительный лист… Барышня грамотная, подала иск за сумку, машину, телефон и моральный ущерб. Судья даже не стала слушать Маркова, когда тот пытался рассказать про соседские гулянки до рассвета, ор по телефону и музло на весь двор, и полностью удовлетворил иск Мухиной!
– Чтооооо?! – глаза Ефима округлились, когда он прочитал сумму. – Да таких цен на телефоны и сумки ни в одном бутике нет! Не первую же серию она покупала, уровень не тот!
– Моральный ущерб, душевная травма, – вздохнула Белла, – обидели девушку, не дали ей в полночь по телефону матом во дворе орать. А почитай, какая пенсия у Маркова и посчитай, сколько лет ему придется полпенсии отдавать и на остаток "баранку на три дня делить".