Свидетелей не оставлять - стр. 24
– Я тебе!.. – Карликов лениво погрозил пальцем пушистому любимцу.
С кухни доносился неповторимый аромат только что сваренного свежесмолотого кофе, предварительно поджаренного в духовке по всем правилам.
Карликов примостился на красном, гармонирующем с белой кухонной мебелью диванчике. Кухня была оборудована по высшему классу. Комбайн, машинка для открывания консервов, кофемолка с дистанционным управлением. Валентина шага теперь не сделает без всей этой техники. Тарелку не вымоет, если вдруг заело моечную машину «Крупс». Так и должно быть. Прошли те времена, когда нужно было скрывать свои деньги. Теперь никого ничто не волнует. Никого не интересует, на какие такие шиши возводит обычный русский бармен Карликов под городом дом с пятью балконами. И никого не колышет, что у Карликова новенький «Вольво» и еще «девятка». Раньше обэхээсники при самом лучшем к нему отношении все равно встали бы на дыбы: зарвался, мерзавец! Самые крутые цеховики скромно ездили на «Запорожцах», и не горел у них в груди пламень амбиций, потому что знали – высовываются только дураки, которым надоела свобода. Это шелупонь всякая, кепкари кавказские, норовила на «Форде» или «Волге» подкатить, да и то боялась. Сейчас все, проехали. Сколько напер – можешь все напоказ выставить. Если рэкета не боишься.
Карликов вытянул ноги. Обычно после смены они гудят и ноют. Не так-то легко простоять несколько часов. За просто так деньги не платят… Он подумал, что любит эту жизнь, и не против, если она протянется как можно дольше. Поэтому он в последнее время вплотную занялся здоровьем. Валентина тоже была солидарна с ним. Они не пили, не курили. Лишь изредка он позволял себе выкурить сигаретку «Данхилл» да вечерком пропустить глоток коньяку «Двин», «Реми Мартин», на крайний случай полстаканчика портвейна «Крымский южнобережный». Каждый год – санаторий, где тщательнейшим образом выполнял все назначения врачей. Два раза в неделю – бассейн с услугами Эльзы, прекрасной массажистки. Ну а еще для успокоения нервов в прошлом году – круиз по Средиземному морю на пароходе «Тарас Шевченко» в каюте люкс. В этом году будет Италия. Почему известный режиссер сказал, что так жить нельзя? Так жить можно!
Карликов благоговел перед стильной жизнью и хорошими вещами. Он много думал над этими вопросами. Он не отрицал, что существуют вершины духа, экстаз и просветление через отречение от мирских благ. Он понимал, что есть люди, живущие высокими, воистину духовными интересами, быть может, более полнокровно. Пусть себе летают в космос, покоряют океанские глубины, делают научные открытия, медитируют при луне или изводят себя постом. Каждому свое. Кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево. Карликов трезво оценивал себя, нередко подшучивал над своей фамилией. Великанову – великаново, а Карликову – карликово. Он – торгаш. Ради хорошей еды, хороших вещей, веселого времяпрепровождения он плюнул на свою первую профессию, отказался от аспирантуры, от мысли стать ученым-химиком, хотя у него были явные способности.
Он устроился в магазин. В обычный продовольственный магазин обычным продавцом. Умный, обаятельный, напористый, образованный, вскоре он стал завсекцией, потом завмагом. Подворовывал потихоньку, получал раз в восемь больше, чем на прошлой работе. Но когда стал начальником, будто с цепи сорвался. Когда все само пошло в руки, захотелось хапать больше и больше. Он потерял чувство меры. Познакомился с очень солидными людьми, машинами принимал левый товар, крутил большие средства. И едва не сломал себе шею. Влетел. В Ленинграде началось крупное хозяйственное дело, которое концом зацепило и его. Просидел год в СИЗО.