Свидетель века. Бен Ференц – защитник мира и последний живой участник Нюрнбергских процессов - стр. 6

Общество помощи еврейским иммигрантам приютило их на пару недель, так что отец Бена был счастлив, когда ему удалось найти жилье в старом нью-йоркском доме. Многоквартирный дом располагался в районе, известном как Адская кухня. Свое название район получил неслучайно – местность пользовалась дурной славой из-за высокого уровня преступности. Семье досталась маленькая, темная квартирка в подвальной части помещения.

С этим местом связаны первые воспоминания Бена. «Мне было около трех лет, когда мой разум вылупился из кокона», – такими словами начинаются его воспоминания. Ему запомнились дровяная печка и глубокая раковина, в которой купали детей, стирали одежду и полоскали тряпки. Газовые лампы разжигали с помощью спичек. В нишах были обустроены спальные места, и иногда, чтобы немного подзаработать, мать за скромную оплату пускала на ночлег европейских иммигрантов. Так что Бену нередко доводилось делить постель со своей сестрой или постояльцами. В других частях подвала обосновались «алкоголики и вонючие бездельники». Мама, которая говорила с Беном на иврите (а бранила на венгерском или румынском), увещевала сына держаться от «лентяев» подальше. «Я хорошо усвоил принцип: живи и давай жить другим», – говорил Бен.

Его первые религиозные воспоминания также восходят к раннему детству. Родители были ортодоксальными иудеями, и отец каждое утро посещал синагогу. Смышленый мальчишка с характером бунтаря, напротив, был «скептиком с раннего детства». На полке у изножья его кровати мама зажигала маленькие свечи в причудливых стаканчиках. Она рассказывала Бену, что огоньки символизируют души усопших близких и, зажигая свечи, она поминает дорогих ей людей и разговаривает с ними. «Я понимал, что она говорила, но не был вполне уверен в этом. Я очень внимательно наблюдал за огоньками, и мне ни разу не удалось разглядеть в них душу или разум». Мать объясняла, что дым от свечей, которые она зажгла в память о безвременно ушедших, уходит на небеса, а Бен возражал: «Но у нас в потолке нет дыры».

Сомнения в вере сопровождали его всю жизнь. Когда Бен, уже как американский следователь, столкнулся с ужасами немецких концлагерей, его сомнения лишь окрепли. «Я спрашивал: “Господь, где ты был, когда убивали миллионы невиновных мужчин, женщин и детей?” И я все еще жду ответа».

Адская кухня была не самым дружелюбным местом. Там жили преимущественно ирландские и итальянские иммигранты, а их дети разбивались на соперничавшие банды, «чье любимое занятие состояло в том, чтобы устраивать друг другу взбучку». Бен ладил со всеми. «Обе стороны приняли меня как талисман. Когда банды не воевали, они промышляли мелкими кражами. Мы жарили картошку прямо на тротуаре, и она считалась вкусной только в том случае, если ее украли в овощной лавке», – пишет Бен Ференц в своих «Историях». В основном ребятня развлекалась, играя в азартные игры. «Когда мы стояли на коленях на асфальте, мы не молились – мы бросали кости». У Бена было особое задание, которое он выполнял с гордостью и находчивостью. Он стоял на стреме – выглядывал из-за угла и предупреждал игроков, если видел полицейского. Стоило ему подать сигнал тревоги, и мальчишки бросались наутек, а полицейский гнался за ними. Когда полицейский возвращался, чтобы забрать выигрыш, там не было ни пенни. «Я успевал прикарманить все брошенные пенни. Кто успел – тот и съел», – рассказывал Бен о своих детских проказах.