Свидетель смерти - стр. 48
– Бездушная? Боже милостивый, Ева, что ты на себя напраслину возводишь?! – Рорк подошел к ней, положил руки ей на плечи и крепко сжал их, когда она попыталась вырваться. – Ты слишком остро все переживаешь. Настолько остро, что я просто не понимаю, как ты это выносишь. И если тебе порой приходится замыкаться, отторгать от себя некоторые вещи, это не бездушие. Это нельзя назвать недостатком, это способ и попытка выжить.
– Мира говорила… не так давно она сказала мне, что после одной из наших бесед… это было еще до встречи с тобой… Она решила, что у меня впереди максимум года три, а потом я вся перегорю и больше не смогу работать.
– Почему?
– Потому что работа была для меня всем. Всем. – Ева подняла руки и вновь уронила их. – Это все, что у меня было. Работа заполняла меня целиком. Я не впускала… может быть, не могла впустить в себя что-то еще, помимо работы. Может быть, как бы остро я ни переживала, внутри у меня что-то омертвело. Если бы так продолжалось и дальше, возможно, я омертвела бы вся целиком. К сегодняшнему дню я бы вся оледенела и разбилась на кусочки. Я должна делать, что положено, Рорк, без этого я не выживу. У меня просто не будет желания жить.
– Со мной происходит то же самое. – Он прижался губами к ее лбу. – До встречи с тобой я думал только о том, чтобы преуспеть. Успех был моим богом. Победа любой ценой. И сколько бы я ни запихивал в свой карман, там еще оставалось много места. Пустоту заполнила ты. Две потерянных души. Теперь мы нашли друг друга.
Ева обвила обеими руками шею Рорка.
– Я не хочу вина. И в бассейн не хочу. Мне нужен только ты. Только ты.
– Ну, я-то у тебя есть. – Рорк подхватил ее на руки. – Сегодня и всегда.
– Быстро, – сказала она, теребя за пуговицы его рубашки, пока он нес ее к кровати. – Быстро, жестко, грубо. Я хочу почувствовать себя живой.
Рорк поднялся на возвышение и не уложил ее, а рухнул на постель вместе с ней, стиснул ее руки, когда они оба утонули в безбрежном море необъятной постели.
– Бери все, что я могу тебе дать.
Его рот накрыл ее грудь прямо через рубашку, она чувствовала, как ее царапают его зубы. Раскаленные стрелы словно пронзили ее, будоража и воспламеняя темные потаенные уголки ее естества.
Она вскинулась, прижимаясь к нему, отдаваясь его власти. Ее тело содрогалось в отчаянном желании, сметавшем все сомнения, страхи, воспоминания о прожитом дне. Не осталось ничего, кроме их тел – горячих, сильных и жадных.
Когда он освободил ее руки, она вплела пальцы в его волосы, заставила его поднять голову, и их губы снова слились в жарком поцелуе.
О, этот вкус, эти потрясающие губы, этот быстрый и ловкий язык! Легкие, царапающие, волнующие укусы, не причиняющие боли.
Я твой. Возьми меня, почувствуй меня на вкус. Я с тобой.
Ее руки стали еще более нетерпеливыми, жадными, они отчаянно дергали его рубашку. Он так же нетерпеливо начал раздевать ее.
Ее кожа горела, стук сердца громом отдавался под его руками и губами. Преследовавшие ее демоны, эти монстры, вечно прячущиеся по углам, были изгнаны страстью. Пока он был рядом с ней, демоны ей были не страшны.
Неистовство ее желания разожгло и его, словно электрическая искра от оголенного провода вспыхнула в его крови. Он подтянул ее выше, впился зубами в ее плечо, отбросил прочь то, что осталось от ее разорванной рубашки. На ее шее был подаренный им бриллиант – сверкающая слеза на цепочке. Даже в темноте он различал его. Как и блеск ее глаз. В его мозгу мелькнула мысль: он отдал бы все на свете, жизнь и душу, за один этот взгляд. Лишь бы она смотрела на него этими своими темно-янтарными глазами и ее душа словно светилась в них.