Светлейший - стр. 47
Тут хозяин спохватился: «За здоровье императора как-то не с руки пить: гости переворот готовят и меня самого чуть было не пристрелили из-за него». И Бутурлин сделал вид, что поперхнулся. Солидно откашлявшись для полной достоверности, граф закончил речь словами:
– …сына маво, Петра Александровича, и его семьи.
Все с удовольствием выпили. Пошли закуски. Много закусок и разных.
Старый генерал оживлённо знакомил гостей с методами приготовления различных сортов водки, её способах розлива и хранения.
– Жалко, не успеете пригубить моего нового напитка – желудёвой настойки. Ух… ажно глаза на лоб от неё лезут. Я её водичкой перед употреблением разбавляю, – его лицо немного покраснело, в глазах появился озорной блеск.
Графиня, промокнув губы салфеткой, встала и, поблагодарив гостей, вместе с дочерьми покинула мужскую компанию. Мужчины встали. Тосты продолжились. Потёмкин почти не пил. Запах анисовой настойки, которую пришлось пригубить, в конец отбил желание.
Хозяин предложил здравицу за женщин. Прохор стал разливать содержимое бутылок по рюмкам. Наливая Булгакову, старый солдат пролил настойку на скатерть. Александр Борисович укоризненно покачал головой, но не отругал слугу, промолчал.
– С ним случается… контузия, фронт, – пояснил он гостям. – Итак… за женщин, господа! А куда мы без них годимся? Верно ведь, молодые люди? Сама истина доказывает нам о пользе женского рода. Чай, не зря, сотворив всё нужное на Земле, Бог в последний день сотворил жену Адамову.
Друзья не успели ответить, как раздался ворчливый голос Прохора:
– Рак не рыба, а баба не человек; баба да бес – один в них вес. Вред от ентих баб один. Дай им вожжи в руки, враз запрягут. А того, дурьи их башки, не понимают, что мужик – всему голова.
– Сам ты дурья голова, Прохор, – не удивляясь бестактности слуги, смеясь, воскликнул Александр Борисович. – Перед гостями меня позоришь темнотой своей. А рожать сам станешь? Аль попросишь кого?
Компания шумно выпила. Ворчливый слуга удалился, бубня что-то себе под нос.
Чтобы как-то сгладить неприятное впечатление от высказывания слуги, разомлевший от выпитого хозяин решил сменить тему разговора:
– А всё-таки, господа, я вам скажу: настоечка, да перегнанная пару раз – напиток богов. А знаете ли вы, милостивые государи, историю сего напитка, водкой называемого? Нет… Вот расскажу, знать надобно бы вам. Нальём, господа.
Взяв в руки рюмку, он начал говорить:
– Водка, которую считают русским алкогольным напитком, – изобретение не нашенское – аравийское. В Европу сей напиток попал с острова Майорка ещё в тринадцатом веке, а уж к нам, в Россию-матушку, – только через двести лет. И тогда водку считали лекарством, «жизненной водой», и предписывали знахари принимать её каплями. Ею заживляли раны, лечили простуду и головные боли, применяли как наркоз.
Бутурлин широким жестом указал на Дениса, который, склонив голову, дремал с блаженной улыбкой на лице.
– Чем не пример, господа, лечебности напитка? Душа человека отдыхает, от ненужного отгораживается, сил набирается. Ну так вот, продолжим.
Секретом изготовления напитка когда-то владели генуэзцы. После того как они заняли земли Таврии на юге России, тайна перестала быть тайной. Народ поначалу носом крутил: горькая, мол, противная. Однако ж потом напиток понравился, и умельцы не просто начали «курить хлебное вино», как раньше оно называлось, но и сделали его таким крепким, что дух захватывало и искры из глаз летели. А уж апосля третьей перегонки крепость водки составляла семьдесят градусов, а после четвертой – все восемьдесят. Я сие пробовал, знаю.