Размер шрифта

Светлана. Культурная история имени - стр. 10

праздничный «сценарий», в том числе – святочный. Одним из обязательных «мероприятий» зимних праздников в образованных семьях стало чтение вслух или декламация наизусть литературных произведений святочного содержания, чему в крестьянской среде соответствовал ритуал рассказывания «страшных» историй. Чем ближе дворянская семья стояла к народу (или декларировала свою «народность»), тем больше оказывалось совпадений в проведении зимних праздников в крестьянских и дворянских домах. Так, например, у Л. Н. Толстого в романе «Война и мир» дети семейства Ростовых на святках не читают, а слушают историю о гадающей девушке:

– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Милюкова.

– Да вот так-то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, взяла петуха, два прибора – как следует села. Посидела, только слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.

– А! А!.. – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.

– Да, как человек, все, как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…

– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна [330, 296].

О том же, вспоминая усадебные святки своего детства, повествует И. И. Панаев:

…рассказывался обыкновенно анекдот, как одна деревенская барышня захотела увидеть в зеркале своего суженого и как все необходимое для гаданья приготовила тихонько от всех в бане: она отправилась туда в полночь одна, стала смотреть в зеркало и вместо суженого увидела себя в гробу, упала без чувств и утром была найдена мертвою. Кто передал о том, что видела барышня в зеркале, если она была найдена мертвою? Этот простой вопрос никому не приходил в голову, но в истине анекдота никто и не думал сомневаться [229, 87–88].

Однако у Панаева не только рассказываются народные «страшные истории», но и декламируются литературные святочные тексты:

Приживалка – веселая барышня – забавляла меня всячески в эти праздничные вечера <…> и декламировала нараспев, ужасно перевирая стихи:

Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали,

За ворота башмачок,

Сняв с ножки, бросали…

Или:

Спит аль нет моя Людмила,

Помнит друга аль забыла?.. и пр. [229, 89].

(Курсив И. И. Панаева. – Е. Д.)

Выбор произведений для ритуального «святочного» чтения, как правило, оказывался предрешен: по преимуществу это были баллады Жуковского – «Людмила» и «Светлана». Горожане и поместное дворянство, утратив до некоторой степени святочную народную обрядовость, не только восполняли утрату за счет чтения этих текстов, но и «на практике» подражали их героиням. Характерный пример находим «в романе в стихах» Евдокии Ростопчиной «Дневник девушки» (1850), воспроизводящем ситуацию, когда чтение новогодним вечером баллады «Светлана» побуждает молодежь из дворянской знати устроить святочные гадания:

Затеями Елена оживляла

Весь вечер. Прочитавши громко нам

Жуковского прелестную Светлану,

Она осуществить хотела игры

Народной старины и русских святок:

Возобновить девических гаданий

Забытый, но пленительный обряд.

<…>

Китайская фарфоровая ваза

Явилась на столе, —

И, как в балладе,

«В чашу с чистою водой

Клали перстень золотой,

Серьги изумрудны;

Страница 10

На следующую страницу