Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней - стр. 38
Дивной была работа литейщиков… На колоколе разместились барельефы Святой Троицы, Преображения Господня, Успения Божьей Матери, святителя Николая, преподобных Сергия и Германа и самого святого апостола Андрея Первозванного с крестом, который он установил на Валааме.
Когда колокол подняли на колокольню, услышали и его голос.
«Как от апостола Андрея во всю землю изыде вещание и в концы вселенной глаголы его, – восхищенно записывал современник, – так и от колокола этого не только на всю Валаамскую землю исходит вещание, но и за пределы озера: в Финляндии и Карелии, за сорок верст слышится звон его, причем всякий верующий, огласившись благодатным звуком его, молитвенно сердцем и умом славит Бога!»
И откликнулись апостольскому колоколу колокола Никольского скита, этого маяка и стража Валаама, вставшего на островке, на отлете, у входа в Монастырскую бухту…
И откликнулись колокола похожего на крепость скита Всех Святых.
И в Предтеченском скиту, суровым утесом, выдвинувшемся в озеро, заговорил колокол…
А следом зазвенели колокола в скиту на Святом острове, где подвизался преподобный Александр Свирский…
В Коневском скиту…
В Авраамиевом скиту, строительство которого только что завершилось…
Неземной гармонией и подлинным величием был исполнен замысел монастырского строительства, затеянного Дамаскиным. Теперь, когда зазвучали колокола, это стало явно всем.
Говорил «Апостол Андрей Первозванный», и откликались на его голос святые ученики и последователи. Ликующе звенели над Валаамом колокола…
Считается, что колокольный звон очищает воздух, убивая болезнетворные микробы… Перезвон валаамских колоколов очищал от микробов воздух нашей истории.
И трудно удержаться тут и не процитировать еще раз слова профессора Санкт-Петербургской Духовной академии А.А. Бронзова, сказанные им в начале двадцатого века о валаамских святых и подвижниках.
«Их имена, относящиеся почти исключительно к прошедшему столетию, конечно, ничего не говорят людям, незнакомым с историей Валаама… А если бы они были широко обнародованы, вызвали бы массу подражаний, кто как мог бы, конечно, уподобиться этим великим героям духовным. О таком опубликовании следовало бы, очень следовало бы позаботиться не ради самих подвижников, которые вовсе не нуждаются, разумеется, в людском их прославлении, а ради – повторяю – того благотворного влияния, какое их высокая жизнь могла бы оказать и оказала бы на массу народную. Ей обычно суют разные глупые просветители биографии безмозглых Марксов, Прудонов, Бебелей, Каутских, Лафаргов, Кропоткиных и т. п. с придачей пресловутых Толстых, Михайловских и пр. Хорошему, – нечего сказать, – научат да уже и научили эти господа! А биографии Валаамских подвижников научили бы только добру, любви христианской, терпению, воздержанию, прощению, нестяжательности, трудолюбию, терпению, послушанию… И жизнь “мирская” в конце концов устроилась бы совсем иначе, бесконечно лучше. Легче всем бы и дышалось. Не знали бы хулиганства и людского озверения. Ложь не была бы возведена даже в принцип в жидовских и жидовствующих листках и изданиях».
В этом высказывании мы позволили бы не согласиться лишь с утверждением насчет подвижников «исключительно прошедшего столетия». Как заметил святитель Игнатий (Брянчанинов): «Во все исторические просветы, в которые от времени до времени проявляется существование Валаамского монастыря, видно, что иноки его проводили жизнь самую строгую…»