Свет моих пустых ночей - стр. 35
Смотрю на продажного защитничка, растёкшегося лужицей у её ног. Вспышка злости разгорается внутри. Яркая. Неконтролируемая. Не поддающаяся ни логике, ни здравому смыслу. Я же не ревную своего пса к чужому человеку, правильно? А что со мной тогда? Зависть?
Усмехаюсь своим мыслям. Дожил! Прав был Никанорыч, давно надо было завести хоть какую постоянную бабу, тогда и не мечтал бы оказаться на месте пса. Слава поднимает на меня взгляд:
– Он такой ласковый. Замечательный пёс.
– Много кто мог бы с тобой поспорить.
– А чего спорить? Вот она правда, – девушка шумно целует Дику нос, и я морщусь.
– Ладно, довольно телячьих нежностей, – командую им обоим. – Пойдём гулять, пока я не передумал!
Милослава забавно округляет глаза, стремительно выпрямляясь, словно я действительно сейчас передумаю, и идёт вперёд. А я задумчиво смотрю на округлую аппетитную попку, пока девушка не бросает:
– Эй, ну чего вы там застряли? Мы идём гулять или как? – И Дик, высунув от радости язык, бросается её догонять, притягивая меня за поводок.
Завидев маяк, Слава тормозит.
– Там море? Мы можем посмотреть поближе?
– Мыс круто возвышается над уровнем моря, поэтому маяк именно здесь и стоит. А спуск к воде есть чуть левее, туда катера приходят с материка, но там залив Баренцева моря, или на другом конце полуострова более пологий берег, там Белое море. Сейчас тебе лучше не ходить ни туда, ни туда. Бедро лишь сильнее разболится. Хочешь посмотреть на большую воду, пойдём на маяк.
– А что, можно? – загораются любопытством глаза девушки.
– Конечно, идём.
Мы неспешно пересекаем посёлок и достигаем цели – старинного деревянного сооружения в виде восьмигранной пирамидальной башни. Уж сколько мы с братом провели здесь часов, играя в пиратов, смотрителей, рыцарей… Не счесть!
– Ого! Вблизи совсем огромный! – шепчет Слава.
– Да разве ж это огромный? Всего 22 метра высотой, есть маяки гораздо выше и монументальнее.
– Я первый раз вижу нечто такое высокое, извините. – теряется девушка. – Конечно, я понимаю, что мир куда больше моих представлений о нём, но…
Она замолкает, обхватывая себя руками. Я спускаю Дика с поводка – здесь безлюдно – и подхожу к ней.
– Нет, это ты извини. Я не должен забывать, что ты, – я тщательно подбираю слова, чтобы не обидеть ненароком, – жила в глухой деревне в лесу и ещё не успела толком ничего повидать.
– А вы всегда жили здесь?
– Нет. Я родился и вырос здесь. Потом уехал учиться. После учёбы я жил и работал в городе, сюда вернулся, когда отец заболел, да так и остался.
По понятным причинам я опускаю любую мало-мальски значимую для меня часть этой истории. Даже если она и чувствует фальшь или недосказанность, виду не подаёт.
– А как там в городе? – спрашивает вместо этого.
– Шумно, суетно, – пожимаю плечами. – Я уже довольно давно перебрался сюда. Изредка бывает, что летаю в столицу к брату, но…
– Разве вы не хотите вернуться в город? – снова спрашивает девчонка.
– Зачем, если мне и здесь хорошо? Пойдём внутрь? – перевожу я тему.
От её вопросов мне не по себе. А ещё от взгляда, которым она смотрит на меня. Пронзительный. Пробирающий до костей. Такой же синий, как воды двух морей, омывающих полуостров.
Под конец ступеней мы замедляемся. Точнее, замедляется Слава. С непривычки. Для меня этот подъём – пшик. Ничего особенного. А для девочки – целое испытание. И приключение. От усердия, вон, чуть ли язык не высовывает вместе с Диком.